Вокруг света 1968-09, страница 54

бывают только в домах с дорогими квартирами. Мирон поднялся на второй этаж, затем на третий и нашел нужную табличку: «Доктор Поляков П. В.». Мирон прислушался, затем нажал кнопку звонка. За дверью было тихо. Нажал во второй раз. Снова ничего...

Мирона это встревожило. И он, крадучись, стал спускаться вниз.

Прежде чем выйти на улицу, постоял, понаблюдал.

Вон на противоположной стороне улицы стоит человек. Слишком долго стоит... Ушел... А вот идет человек в вельветовой куртке и почему-то очень подозрительно озирается по сторонам, вроде высматривает что-то... Повернул на другую улицу...

Нет, здесь вроде все спокойно.

Он торопливо выскользнул из подъезда и нырнул в проходные дворы. Проплутав немного, вышел на Прорезную улицу.

В рабочей комнате Фролова резко и настойчиво зазвонил «эриксон». Фролов снял трубку.

Кто-то на том конце с силой дунул в трубку и простуженным, а точнее, искаженным мембраной голосом сказал:

— Товарищ Фролов, «знакомый» вывел нас уже на четвертый адрес. На Безаковской был возле двадцать пятого номера.

— Что?! — вскинулся Фролов. — Повторите!

Голос в трубке повторил:

— На Безаковской, говорю, интересовался двадцать пятым номером. Сейчас отправился в сторону Прорезной.

— Так, так... очень любопытно... — бормотал Фролов. Он был поражен этим сообщением.

А на том конце снова задребезжал голос:

— Так что, товарищ Фролов, может, возьмем «знакомого»? Или как?..

— Ни в коем случае! Только следить!.. Слышите? Алло... Алло... Только следить!

Мирон неторопливо прошел мимо трамвайной остановки и подошел к дому, на треугольном фонаре которого значилось: «Прорезная, 8». С безразличным видом прислонился к воротам и стал закуривать.

Свернув цигарку, Мирон поднял голову. И вздрогнул. Прямо на него шел милиционер с красной повязкой на рукаве.

На лице Мирона выступил пот. Он полез за наганом, но никак не

мог попасть рукой в карман. А когда, наконец, ухватился в кармане за холодную ребристую рукоятку, милиционер, дружелюбно улыбаясь, попросил:

— Дай прикурить, товарищ!

Мирон поднял свою цигарку, и

рука у него дрожала.

— С похмелья, что ли? — прикуривая, участливо спросил милиционер.

— Ага... с похмелья... с похмелья... — согласно закивал головой Мирон, радуясь, что на этот раз, похоже, обошлось. Вывезла кривая.

Но решил в этот дом сегодня не заходить. Не испытывать судьбу. Смахнув рукавом пот и оглядевшись по сторонам, Мирон двинулся вдоль трамвайных путей.

Май-Маевский сидел в кресле. Широкое мясистое лицо его было усталым. Обращаясь к Щукину, он говорил:

— Я уверен, что провал киевского центра — результат небрежности подполковника Лебедева. Других причин я не вижу.

— А как объяснить, ваше превосходительство, появление в штабе красных наших оперативных сводок?

Май-Маевский пытливо посмотрел на Щукина.

— Вы хотите сказать, что у нас в штабе работает лазутчик красных?

— Так оно и есть, ваше превосходительство.

— Но ведь этого вполне достаточно, чтобы принять вашу отставку, — тихо взорвался Май-Маевский.

— Я готов подать рапорт.

Май-Маевский какое-то время

сидел молча и, наконец, со вздохом сказал:

— Поймите меня правильно, Михаил Александрович: мы с вами уже достаточно работаем, и я не хотел бы на вашем месте видеть другого. Я знаю, вы опытный разведчик, но посмотрите, что делается. Следует один серьезный провал за другим. Если, как вы говорите, в штабе работает лазутчик, его надо выявить! Это крайне важно, особенно сейчас. Ведь мы готовим генеральное наступление...

Май-Маевский хотел сказать еще что-то, но в это время в кабинет вошел Марков.

— Вызывали, Владимир Зено-нович?

— Да, да, — Май-Маевский потянулся к столу, взял там какие-

то бумаги, протянул их Маркову. — Павел Васильевич, отдайте зашифровать и отправить.

— Слушаюсь.

Холодным и задумчивым взглядом проводил Маркова Щукин. Когда дверь за ним закрылась, он сказал Май-Маевскому:

— Так закончим наш разговор. Владимир Зенонович... Я принимаю все меры для того, чтобы выявить и обезвредить большевистского агента. И уверен, что уже через несколько дней назову вам его имя...

Лацис сразу понял, что Фролов пришел с чем-то очень важным. Глазами указал ему на стул, сам присел рядом.

— Слушаю, Петр Сергеевич!

— Несколько дней назад, — начал Фролов, — я получил сообщение от Маркова, что в городе готовится крупная диверсия...

— Ты докладывал. Безаковская, двадцать пять... Врач?

— Да. Доктор Поляков. Мы его арестовали. Но никаких улик, его изобличающих, не нашли.

Фролов достал из кармана лист бумаги, разгладил его на столе.

— А вчера в городе появился небезызвестный вам Мирон Осад-чий. Интересовался пятью адресами... вот этими...

Лацис взял лист, стал внимательно' его изучать. На лбу его собрались складки.

— В том числе и Безаковской, двадцать пять? — удивленно спросил он.

— В том-то и дело.

— Интересно... Оч-чень интересно... — задумчиво сказал Лацис. Он встал, несколько раз быстро прошелся по кабинету, остановился напротив Фролова. — Осадчий где сейчас?

— Дома. На Куренёвке.

— Что собираетесь предпринять?

— Не знаю, Мартин Янович. Пока не решил. Ситуация уж больно непонятная...

Лацис снова склонился над бумагой.

— Александровская улица — Петрищев... Жилянская — Гриценко... — вполголоса перечитывал он адреса.

Фролов устало кивал головой. Затем задумчиво сказал:

— А может, Щукин по этим адресам кого-то ищет?.. Или проверяет свои старые явки и агентуру?..

Лацис резко поднял глаза на Фролова, выпрямился.

52