Вокруг света 1968-09, страница 55

— Нет! — и повторил снова: — Нет, это исключается!..

Фролов вопросительно посмотрел на Лациса.

— Щукина я хорошо знаю, — объяснил Лацис.— Очень хорошо. Он служил во втором отделе генерального штаба... Большой мастер работы с агентурой... Хитер, осторожен... Нет, он не доверил бы столько своих секретов одному человеку, тем более такому, как Мирон Осадчий. Здесь что-то другое. Но что?..

Лацис подошел к широкому окну кабинета.

На город опустились недобрые, свинцово-серые сумерки, и купола Софийского собора стали похожими на слитки черненого серебра.

— Дай характеристику этих адресов, — тихо попросил он. — Ты там был?

— Был Сазонов,— Фролов взял в руки список. — На Александровской Осадчий интересовался Петрищевым. Это бывший управляющий банком. Сейчас в его особняке детский приют... На Бас-сейной расспрашивал об известном киевском кондитере Герцоге. Глубокий старик, уже давно не встает с постели... На Жилян-ской — знаменитый в прошлом адвокат Гриценко... умер почти год назад. Ну и о Безаковской вы знаете...

— А пятый адрес? — спросил Лацис.

— На Прорезной? Мирон вертелся возле восьмого номера. Но его там случайно спугнули.

Ночь вкрадчиво вползла в кабинет. Так она всегда приходит летом. Фролов уже перестал видеть лицо Лациса. Только силуэт его время от времени проецировался на окно и снова растворялся в голубой темени комнаты.

— Может, свет зажечь? — спросил Фролов.

— Не нужно. Так лучше думается...

Лацис долго ходил по темному кабинету. Молчал. Затем вдруг резко остановился и застыл, глядя в одну точку. Подошел к книжному шкафу, распахнул дверцы. Повернул выключатель, и кабинет залил яркий электрический свет. Вскоре его длинные пальцы листали какую-то тоненькую книжицу. Несколько раз он удовлетворенно хмыкнул, затем сказал Фролову:

— А хочешь, я скажу тебе, к кому шел Мирон на Прорезной?.. К господину Тихомирову — бывшему владельцу скаковых конюшен при городском ипподроме.

Фролов подошел к Лацису, протянул руку к книге.

— Что это такое?

— Это?.. — улыбаясь, переспросил Лацис. — Всего лишь телефонный справочник.

Они сели за стол.

— Я тебе уже говорил — я Щукина хорошо знаю. Хотя нас, как догадываешься, никогда не представляли друг другу... Чай пить будешь? Тогда сходи за кипятком...

Только сейчас Фролов увидел на столе стакан с недопитым и уже остывшим чаем, а на четвертушке бумаги — мелко битые кусочки сахара и массивное пресс-папье, ручкой которого Лацис, видимо, крошил сахар.

— Нет, спасибо, — отказался Фролов.

— Ну вот... — задумчиво продолжил Лацис. — Прогремевшее в свое время дело Ленгорна помнишь?

— Ну, как же! Красивая операция!..

— Щукин-то о ней знал...

— Что вы говорите?! — поразился Фролов.

— Слушай дальше! Я со Щукиным столкнулся летом пятнадцатого года. Он тогда был временно прикомандирован к жандармскому корпусу. А я нелегально жил под Москвой, в районе Петров-ско-Разумовского, и у меня на квартире размещалась подпольная типография-

Лацис снова пошел к окну. На улице уже было совсем темно, и он лишь увидел на черном стекле свое отражение. Опершись о подоконник, продолжал:

— С помощью провокатора По-скребухина жандармерия узнала, что кто-то из московских купцов систематически передает на содержание типографии значительные суммы денег. Но кто этот купец, Поскребухин никак не мог выяснить. И тогда Щукин — вполне вероятно, что это был он, — выписал из справочника «Вся Москва» адреса очень богатых торговцев и почтой послал им по экземпляру наших листовок — они у него, конечно, были. Как ты догадываешься, все листовки через околоточных и приставов вернулись обратно. Кроме одной. Кроме той, что была послана купцу первой гильдии Чичкину. А это и был тот самый Чичкин, который давал деньги на нашу типографию...

— Все это очень смахивает на дело Ленгорна.

— Да. Вот я и подумал, а не повторяет ли трюк господин пол

ковник? По крайней мере с телефонным справочником я, похоже, угадал. — Лацис подошел к Фролову. — Это самый последний справочник. Одна тысяча девятьсот шестнадцатого года. Смотри! На Александровской телефон был только у господина Петрищева, на Бассейной — у Герцога, а на Прорезной — у Тихомирова...

— Но для чего все это Щукину понадобилось?

— Боюсь, что это капкан, в который мы уже влезли.

— Вы имеете в виду донесение Маркова? — глухо спросил Фролов.

— Да, — Лацис посуровел. — Понимаешь, последнее время мы стали хорошо информированы о делах в штабе Май-Маевского. Это, конечно, не ускользнуло от внимания Щукина... Предположим, он в чем-то заподозрил Маркова... адъютант... имеет доступ к секретным документам... Но подозрение надо проверить. Для этого прибегает к старому и неоднократно испытанному способу: подсовывает Маркову сообщение о подготовке диверсии. С адресом, взятым из справочника. Если Марков не тот, за кого себя выдает, этот якобы диверсант будет арестован.

— Что мы и сделали, — подтвердил Фролов. — Но как в этот вариант вписываются остальные адреса?

— Щукин может подозревать не одного только Маркова. И тогда каждому, кого он подозревает, подложит по донесению, меняя лишь адреса... Остается проверить, по какому адресу произведен арест.

— Похоже, вы правы. Этот вариант логично вбирает в себя все известные нам события. — Фролов взволнованно прошелся по кабинету.— Но в таком случае мы подписали Маркову смертный приговор. Об аресте на Безаковской Мирон завтра узнает... Может, взять Мирона?

— Что ты! Наоборот! — Лацис оживился, его голубые глаза озорно заблестели, а это означало только одно: он что-то придумал. — Наоборот, доктора Полякова надо немедленно освободить. И извиниться. Объяснить, что ошибка... Дом на Безаковской возьмите под особый контроль. Здесь Мирон ничего не должен узнать об аресте. А вот на Прорезной, куда он обязательно должен прийти, пусть узнает, что господин Тихомиров арестован чекистами... Понимаешь?

53