Вокруг света 1969-01, страница 37

пился вступать в битву, он просто наблюдал, как с каждым днем положение врага становилось все более невыносимым.

Генерал Браво стал было укреплять и заново отстраивать Санта-Крус. Его первой заботой была постройка дорог во внешний мир для подвоза продовольствия. Это удалось осуществить. Через джунгли был проложен путь к морю.

Но индейцы тут же блокировали его.

Вполне возможно, что от всего этого генерал Браво слегка тронулся. В своем «городе-тюрьме» он каждый день заставлял истощенных малярией солдат маршировать под музыку духового оркестра. Однажды сын генерала Браво приказал оркестру играть без ведома отца, и генерал за это застрелил его' на месте. Не удивительно, что многие солдаты сбегали из казарм в джунгли, где становились бандитами и где их убивали индейцы.

В 1911 году, когда президент Порфирио Диас ушел в отставку, генерал Браво был отстранен от командования. Его преемник столкнулся с весьма тяжелой обстановкой: приходилось управлять территорией, населенной враждебными индейцами да к тому же кишащей бандитами. Пришлось вернуть город индейцам.

Так, в 1915 году индейцы Чан-Санта-Круса снова вступили в свою столицу. Они взорвали там все здания, построенные мексиканцами. Кинтана-Роо теперь опять принадлежал майя, а генерал Майо был признан вождем «индиос сублевадос».

Полный мир с Мехико был заключен в 1935 году.

С тех пор индейцы Чан-Санта-Круса — хозяева Кинтана-Роо. Однако девяносто лет борьбы за независимость сильно сократили численность населения. К тому же многих индейцев голод вынуждал покидать Кинтана-Роо и искать работу в других частях Юкатана, а ряды оставшихся опустошала малярия и другие инфекционные болезни. В 1935 году в Кинтана-Роо оставалось не больше десяти тысяч индейцев.

Со временем их численность сократилась еще сильнее, и теперь настоящих индейских поселений осталось не больше полудюжины. Даже самое доступное из них, Тулум, расположено в глубине джунглей,

в четырнадцати милях от знаменитых развалин храмов майя на берегу моря.

Майя славились как мореплаватели и торговцы. Когда в свое третье плавание Христофор Колумб остановился у острова Гуанака, близ побережья Гондураса, его встретили индейцы из южной группы майя, подъехавшие на больших долбленых лодках; в некоторых помещалось до пятидесяти человек. Именно после этой встречи майя получили свое нынешнее наименование. Когда их спросили, откуда они приехали, индейцы ответили: «Майям». Так называлась местность, где они жили. Название было ошибочно распространено на весь народ.

Еще более удивительная ошибка произошла с названием Юкатан. Пройдя вдоль побережья Кинтана-Роо, эскадра причалила у мыса Каточе, и тут испанцы увидели величественные пирамиды и дворцы. На вопрос, кто построил их, индейцы ответили: «Си у тан», что означало: «Мы вас не понимаем», но испанцы восприняли это как название народа, и позже «Си у тан» стал Юкатаном.

Еще в Мериде случай свел меня с индейцем Бенансио. Он оказался родом из Тулума, где до сих пор жил его брат Канче. Бенансио, узнав, что я собираюсь в те края, попросил навестить брата. Для меня же его поручение было хорошей рекомендацией. Меня предупреждали, чтобы я действовал очень осторожно, так как за последние годы чиклерос ¹ заставили индейцев относиться с опасением к любому пришельцу.

На случайном «джипе» я отправился к заброшенному маяку за пределами древнего города Тулум. Мне говорили, что там живет какой-то индеец. У него я и собирался остановиться на ночь.

Мне действительно удалось заночевать в заброшенном маяке у индейца по имени Шооль. Он был нездешний и говорил немного по-испански. Я рассказал Шоолю с своих планах, однако он не мог мне ничем помочь, так как ,не знал побережья. Что же касается внутренних районов, то он, кажется, боялся местных индейцев еще

¹ О чиклерос, сборщиках сырья для жевательной резинки, мы писали в № 5 за 1967 год. — Прим. ред.

больше, чем я. Я сказал Шоолю, что хочу пойти в ближайший индейский поселок и прошу его проводить меня. Шооль вежливо отказался. Никакие деньги не могли изменить его решения. Он повторял:

— Я могу только показать, где начинается тропинка.

Видя, что уговоры на индейца не действуют, я решил идти один, рассчитывая еще засветло добраться до деревни.

Шооль связал мои мешки, приделал к ним крепкий ремешок, чтобы можно было зацепить его за голову, и проводил меня до края джунглей. Потом показал на узкую тропинку:

— Эта тропа ведет к деревне. Всего четыре лиги.

Это означало примерно пятнадцать миль.

Вскоре встретилась развилка, а потом тропы стали без конца пересекать одна другую, все время сбивая меня с толку. Каждый раз я старался выбирать тропинку пошире и, как оказалось, не ошибся. Когда я было совсем уверился в том, что сбился с пути, где-то впереди раздался крик петуха, а через несколько минут показалась и сама деревня.

На полянке было разбросано с десяток маленьких овальных хижин, двери которых выходили на общую площадь, где стояли две хижины побольше, одна овальная, с белеными стенами, другая прямоугольная. В центре деревни был вырыт маленький колодец.

Когда я вышел из темного лесного тоннеля на поляну, две индеанки, заметив меня, схватили детей и скрылись в хижинах. Я остался один. Ни души, хотя я знал и даже чувствовал, что из каждой хижины сквозь щели в стенах за малейшим моим движением следит множество любопытных глаз.

Не зная, что делать, я опустил на землю свою ношу и довольно неуверенно прошелся по поляне в надежде кого-ни-будь увидеть. Но никто не показался. Тогда я направился к одной из хижин и, остановившись в нескольких метрах от нее, не очень громко позвал:

— Канче!

Это было имя единственного человека, который мог бы меня теперь выручить. Не получив ответа, я попробовал подойти к другой хижине, на этот раз еще ближе. Сквозь