Вокруг света 1969-01, страница 41

жрец Чан-Санта-Круса живет в деревне Чумпом, одном из четырех независимых поселений Кинтана-Роо.

У индейцев Чан-Санта-Круса своя особая религия, свои жрецы. Индейцы поклоняются трем «говорящим крестам», сыгравшим в свое время такую яркую роль в войне с мексиканцами. Как и в древности, у каждой семьи в Тулуме был свой домашний бог. Около деревни в тех местах, где начинались тропки, ведущие к мильпам, чуть в стороне от них, стояли четыре святилища, где каждая семья помещала свой крест, чтобы отвращать злых духов. На них обратил мое внимание Канче. При этом он совершенно искренне сказал, что я, конечно, не могу быть дурным человеком, иначе бы боги наслали на меня лихорадку и помешали бы добраться до деревни.

Раз в год индейцы Чан-Сан-та-Круса собираются на особую церемонию. Берут три знаменитых креста Чана, которые теперь хранятся в деревне Чумпом, и несут их в деревню Тулум. Расстояние надо пройти немалое, поэтому священная процессия делает на полпути остановку в небольшом поселенье. Когда она прибывает в Тулум, там устраивается грандиозный пир на целую неделю. Каждое утро жрецы закалывают свинью.

С таким переводчиком, как Канче, было трудно получить от жреца Тулума основательное описание религии, которую он проповедовал. Зато жрец то и дело передавал мне через Канче заверения в том, что «сейчас у индейцев Чан-Санта-Кру-са время мира, чужестранцы могут приходить сюда, их не убьют». Он пояснил, что до тех пор, пока они ,не победили мексиканцев в войне, им приходилось убивать всех пришельцев, даже таких, как я.

— Но теперь, когда мы победили Мексику, мы, конечно, со всеми друзья.

Мне еще не приходилось слышать такого трогательного заявления.

К сожалению, число индейцев Чан-Санта-Круса неуклонно сокращается, кроме того, они часто покидают свои деревни и уезжают в другие места. Об уменьшении населения можно судить хотя бы по Тулу-му. Тут пустует уже шесть хи

жин, их владельцы или умерли, или уехали отсюда навсегда. В общем от некогда могущественных индейцев осталась теперь лишь жалкая горстка.

Совершенно очевидно, что по интеллекту жители Тулума стоят гораздо выше своего жалкого экономического положения. Их благородное гостеприимство, изысканная вежливость, их гордость не соответствуют окружающей их обстановке. Уединенность и независимость этих индейцев помогли им сохранить многие особенности древних майя. Самое большое впечатление произвело на меня их спокойствие. Я ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь повысил голос. Казалось, майя просто не знают, что такое крики. Даже дети тут очень редко плачут и почти никогда не подымают шума и визга. Сам язык майя отличается очень спокойными интонациями. Поразительна их сдержанность в чувствах. Приветствия их всегда умеренны, а выражение любви в семье сводится лишь к ласковому слову.

Майя очень любознательны. Это я сразу почувствовал, когда пытался ответить на многочисленные вопросы Пабло Канче, которому хотелось узнать побольше о стране, откуда я пришел: хорошо ли там растет кукуруза, какие разводят фрукты, какие во Франции джунгли, сырые или сухие, много ли там дичи для охоты — на эти вопросы порой было трудно ответить, но все они свидетельствовали об искреннем и сильном стремлении к познанию. По характеру вопросов, которые задает человек, вполне можно судить о его интеллекте. Крестьяне Центральной Мексики, скажем, наивно спрашивали меня, за сколько дней можно дойти до Франции, а для этих индейцев в джунглях были вполне постижимы и дальние расстояния и возможность существования мира, не имеющего к ним никакого отношения. Когда я объяснил Пабло Канче, что джунгли у нас сведены и уступили место полям и большим городам, по его вопросам было легко заметить, что он вполне разобрался в смысле моих слов, а воображение без труда перенесло его в неведомый европейский мйр.

Живя у Канче, я обратил внимание еще на одну странную особенность: у майя не

существует определенного времени для сна. Они могут засиживаться допоздна, среди ночи поспать всего лишь час-другой, а потом отсыпаться в дневное время. Сон у них не связывается с тишиной, как у нас. Люди могут сколько угодно разговаривать рядом с гамаком спящего. Возможно, это объясняется тем, что живут майя в очень тесном помещении, потому и привыкают спать при шуме.

Вечером Канче повел меня в хижину своего тестя.

К моему удивлению, там собрались все мужчины деревни, вернувшиеся со своих мильп. Все они сидели на корточках вдоль круглой стены просторной хижины, а посередине, как будто наблюдая за всеми собравшимися, лежала в гамаке женщина. Это была жена вождя, теща Канче. Мужчины сидели молча, лишь изредка обращаясь к женщине. Когда кто-то появлялся в хижине или, тихонько подымаясь, выходил из нее, он протягивал женщине большой палец для поцелуя. Этим приветственным жестом мужчины обмениваются и при встречах друг с другом.

В мерцающем свете масляной лампы блестевшие лица мужчин с их пронзительными глазами выглядели довольно свирепо. Невольно пришла на ум мысль, что передо мной индейцы Чан-Санта-Круса, «опасное племя», которое вплоть до 1935 года наводило ужас в Кинтана-Роо. Я молча присел рядом с Пабло Канче и стал следить за медленной, странной, едва слышной беседой. Темные фигуры сидящих на корточках мужчин, их тускло сияющие лица... Огромное почтение к старой женщине, ее торжественный вид, когда она тихонько покачивалась в гамаке над головами сидящих мужчин, навели меня на мысль, что это религиозная церемония. Я даже подумал, уж не эта ли женщина истинный вождь деревни? Но Канче объяснил мне, зачем собрались здесь люди. По древнему обычаю, мужчины всегда должны собираться накануне религиоз^ ного праздника.. А ведь старый жрец сказал мне, что готовит свечи на завтрашний день, значит, сегодня канун какого-то большого праздника.

на стр. 77 ►

39