Вокруг света 1969-04, страница 36
испытывается опасностями и нервными перегрузками. А они неизбежны в будущем. Месяцы пути к другим планетам. Месяцы, когда тесный корабль будет «неподвижно висеть» среди звездной бездны, и ничто, ни один ориентир не просигнализирует, что корабль все-таки летит, а не «висит». Долгие месяцы наедине друг с другом, с приборами и со- вселенной. Время течет томительно однообразно. А снаружи — застывший и неизменный, чужой мир звезд. Вглядитесь на него с Земли. Попробуйте в ясную ночь лечь на спину и, не отрываясь, смотреть в небо. Это ни с чем не сравнимое впечатление. Многие люди отчетливо чувствуют падение в бездну и растерянность перед бесконечностью мира. Эта равнодушная бесконечность будет для межпланет-чиков единственным пейзажем. За бортом космического корабля человека ждут новые эмоциональные нагрузки. Покидая корабль, он шагает прямехонько в бездну! Людей, которых бы она не пугала, судя по всему, не существует, — это проверено еще на Земле. Уж космонавтам-то не откажешь в природной смелости! Но вот их самоощущение при первом прыжке с парашютом. Юрий Гагарин: «Я уж не помню, как мы взлетели... Только вижу, инструктор показывает рукой: вылезай, мол, на крыло. Ну выбрался я кое-как из кабины, встал на плоскость и крепко уцепился обеими руками, за борт кабины. А на землю и взглянуть страшно: она где-то внизу, далеко-да-леко. Жутковато...» Валерий Быковский: «Как оттолкнулся от самолета — не помню. Начал соображать, когда рвануло за лямки и над головой выстрелил купол». Андриян Николаев: «...Он (инструктор) вынул предохранительную чеку прибора моего парашюта и скомандовал: — Пошел! Куда там пошел, если во всем теле наступило какое-то оцепенение. И хочу шагнуть за борт и не могу...» Меж тем прыжок с парашютом, пожалуй, не опасней езды в автомобиле. Но силен древний, от звериных предков наследованный страх перед бездной... А придет время, и людям — не одному, не двум — придется работать в самом космическом пространстве. Совсем недавно состоялась стыковка «Союза-4» и «Союза-5», после чего полет продолжала уже орбитальная станция. Это начало, положенное космонавтами В. Шаталовым, Б. Волыновым, А. Елисеевым, Е. Хруно-вым, подобно истоку могучей реки. Орбитальные космические станции нужны человечеству, чтобы без атмосферных помех исследовать вселенную, следить за течением погодных и иных процессов на Земле, вести в космосе еще небывалые физические эксперименты. Специалисты предвидят в будущем появление даже особой космической промышленности, производящей сверхчистые металлы, уникальные вакуумные приборы и множество других изделий, которые потребует техника. Это и еще многое другое уже сейчас видится заложенным в том волнующем космическом эксперименте, которому мы были свидетели. Вероятно, уже теперь на земле живут юноши, чьей профессией будет монтаж и сборка в космической бездне; люди, которым предстоит жить и вести исследования на орбитальных станциях. До полета первых людей в космос, до выхода их в открытое пространство существовали опасения, что жить и работать в космосе не смогут даже отборные из отборных. Каким разительным контрастом звучит теперь, например, рассказ Е. Хрунова: «Мне первому предстояло покинуть орбитальный отсек корабля. Люк открылся, и в корабль хлынул поток солнечного света. Я увидел Землю, горизонт и черное небо и почувствовал себя так, как перед покиданием самолета при первых парашютных прыжках. Это было волнение, похожее на предстартовое волнение спортсмена, длившееся всего несколько секунд. Затем привычный, отработанный на десятках тренировок ритм работы захватил меня, и думалось только о выполнении задания». Разносторонняя, тщательно продуманная подготовка изгнала страх перед бездной, заранее как бы приспособила космонавта к новым условиям, сделала возможной работу в открытом космосе. Но ранее заданный вопрос не снят: будет' ли космос доступен всем нормальным, здоровым людям? Или сотни миллионов людей не смогут там побывать никогда, даже в качестве экскурсантов? Иначе говоря: способен ли Человек, существо глубоко земное, полностью свыкнуться с неземными условиями обитания? Тут впору отметить вот какое любопытное обстоятельство. Почему-то именно в середине XX века, в «эпоху комфорта», люди вдруг стали отваживаться на путешествия, которые привели бы в трепет самых мужественных современников Колумба. На льдине через Северный Ледовитый океан плывут папанинцы. Бомбар без воды и припасов, на утлой шлюпке пересекает Атлантику. Чичестер огибает Землю. Да ведь это же фантастика для времени Колумба и Магеллана! А подобные предприятия теперь уже не единичны, и совершают их отнюдь не сверхбогатыри. Что произошло? А произошло то, что люди увидели: казалось бы, невозможное — возможно. К середине нашего века были взяты новые, немыслимые ранее высоты решимости. и мужества. И в горах, и на воде, и под землей — всюду. Каждый новый подвиг возбуждает своего рода цепную реакцию. Не будь папанинцев, летчиков, завоевавших воздух, альпинистов, взявших ранее недоступные пики, может быть, и тот же Бомбар не отважился переплыть океан. В спорте проверено опытом: что смог один, то со временем смогут многие. В жизни то же самое. Тем сильней мы благодарны тем, кто отваживается пересечь черту достигнутого. Сколь ни совершенны тренировки, какая бы подготовка ни велась, как бы истинны ни были теоретические предпосылки, только первопроходец окончательно делает невозможное возможным. Так восемь лет назад полет Юрия Гагарина открыл, что пребывание человека в космосе возможно. Так выход Леонова в открытое пространство доказал, что и это доступно человеку. Опыт первопроходцев, аккумулированный наукой, позволяет лучше подготовить следующий шаг. Сам факт победы психологически вдохновляет других на новую пробу сил. Так ширится цепная реакция подвига. «Что смог один, то со временем смогут мно 34 |
