Вокруг света 1969-07, страница 10

В этом номере мы продолжаем нашу рубрику «Своими глазами» документальными рассказами о Гарлеме, негритянском районе Нью-Йорка. Их авторы — известный американский фотомастер БРЮС ДЭВИДСОН и молодой писатель-негр ГОРДОН ПАРКС.

БРЮС Г" арлем знаменит. Хотя он не какая-нибудь шумная столица. Да и вообще не

ДЭВИДСОН город. Гарлем — всего лишь район. Всего лишь пятно на карте Нью-Йорка,

расплывшееся там, где нескончаемую Пятую авеню Манхэттена пересекают многочисленные Сотые улицы. Редко кто видит его замкнутый мир вблизи. Посторонних черное гетто не привечает, своих отпускает от себя с трудом.

Сейчас я уж и не вспомню, что все-таки заставило меня прийти на Сотую улицу, в Гарлем с фотоаппаратом. Впрочем, так ли уж это важно — что? Помню только, что в то время я был занят выполнением заказа одной из нью-йоркских фирм: снимал какие-то станки, механизмы, автоматы и полуавтоматы. Еще я снимал людей возле них, и эти люди тоже казались мне автоматами; с ними и обращались не как с людьми, а как с предметами. Когда я однажды поздно вечером пришел домой, мне пришла в голову мысль, что я занимаюсь бессмысленным и никому не нужным делом,

После этого вечера был еще один, с такими же мыслями и с тем же отвратительным настроением. Потом я очутился на Сотой улице.

Меня никак не назовешь богатым или, скажем, состоятельным человеком. Но если сравнивать меня с ними, с обитателями Сотой улицы, то я не просто богат: я миллионщик! У меня есть квартира и у меня есть работа. Да, у меня есть работа, которая дает мне хоть малую толику независимости.

В Нью-Йорке многие говорят, что гетто — это просто гетто, что так, мол, называется один из районов Нью-Йорка и что в этом ничего такого особенного нет: просто гетто, и все тут, о чем, собственно, разговор? Что? Туда лучше не ходить? Вообще-то да, что вы там потеряли, разве что заблудились в нашем огромном городе?.. В общем выходите на той остановке, которая вам нужна, а то проспите, и вас разбудят на последней остановке, в Гарлеме...

На Сотой улице вы увидите кошек, студентов, голубей, кожух телевизора, кроликов, женщин, музыкальные автоматы и банки из-под консервов. Много чего увидите.

Я хочу увидеть жизнь этой улицы такой, как она есть, присматриваюсь к мелочам, хотя к ним можно бы и не присматриваться, потому что Сотая улица полна откровений. Я не хочу заниматься слежкой, но и не хочу, чтобы мне позировали, хотя этого-то мне не всегда удается избежать: иногда кто-нибудь из них подходит и говорит: «Ну что, щелкнете меня?»

Вчера встретил того самого, наркомана.

— Что-то давно не виделись! — говорю.

— О, здравствуйте, а вы, как всегда, здесь! Щелкнете меня? Теперь можно, я теперь не курю, бросил! Так что вы, пожалуйста, отдайте мне те, старые фотокарточки — они не действительны, я не хочу, чтобы они у вас оставались. Лучше снимите меня теперь1..

Улица — это мое рабочее место, и работал я на ней долго, достаточно, чтобы увидеть перемены. Я вижу, как зреют и горделиво выпячиваются вперед животы беременных женщин, вижу, как нарождается и как умирает народ Сотой улицы, вижу, как он веселится, ест, пьет, любит, дерется, уходит в тюрьму, приходит назад, здоровается, выходит на улицу, машет рукой и вступает в прежние неторопливые разговоры.

С месяц назад от чрезмерной дозы героина умерла девочка Джоан. Неделю назад ушел в армию ее старший брат. Сейчас он во Вьетнаме.

Три дня назад захожу в один двор и вижу мужчину, который что-то ищет в мусорной свалке. Оказывается, собирает ржавые ведра, консервные банки, крышки из-под маринада. Все это он обменивает на жалкие центы у скупщика. На мой вопрос, почему он не разрешает себя сфотографировать, ответил, что из-за этого у него «могут выйти неприятности» — он получает пособие по безработице, а какой же он будет безработный, если кто-то увидит, что он делает «бизнес» на свалке?

Я не был отягощен грузом предвзятости и не стремился снимать все то, что составляет убожество Сотой улицы. Я фотографировал жизнь этой улицы на Ист-Ривер, и если она и вам покажется убогой, то как фотограф я здесь ни при чем: есть люди, которые могли бы многое сделать для людей с Сотой улицы, но они не делают ничего. Еще бы! — ведь сейчас война во Вьетнаме, и есть ли что-нибудь более' важное, чем эта война?

И еще одно: свои фотографии я специально не сопровождаю никакими подписями. Почему! Мне кажется, что в этом нет необходимости: Сотая улица говорит сама за себя. Смотрите.

8