Вокруг света 1969-07, страница 68

«У Максима» — устремляются туристы и загулявшие кутилы. Что их влечет? Иллюзия единства, непринужденной раскованности, чуть ли не домашнего веселья? Или естественность и простота людей, занятых своей привычной здоровой работой? Или запах свежести и сеновала, по которому соскучились горожане?..

ЭТО — ТОРГ

Но рынок, конечно, не только это.

Однажды на дне корзин с яблоками, привезенных из Нормандии, были обнаружены бумажные листочки. «Дорогие парижане, — было написано там торопливым почерком, — у нас эти яблоки были скуплены посредниками-кровопийцами по 20 сантимов за килограмм. Сообщите, во сколько они обошлись вам?» В ту ночь яблоки на Halles продавались по 1 франку 20 сантимов. Парижане же утром покупали их у себя в квартале по 1 франку 50 сантимов.

Если проследить за любым продуктом, поступающим в «Чрево» с любого места Франции, то везде мы увидим ту же самую картину. А что говорить о продуктах, доставляемых из бывших колоний, где труд крестьянина стоит еще дешевле! На спекуляциях фирмы-посредники наживают огромные барыши. В три часа ночи, ког^а объявляется торжище, законы капиталистического рынка складываются в буквальном смысле у вас на глазах. Стоит какому-нибудь банановозу не встать вовремя в Гавре под разгрузку или крестьянам какого-нибудь департамента отказаться за гроши отдавать перекупщикам свою продукцию, как посредники сразу же взвинчивают цены, не обращая внимания на призывы властей к «стабилизации» цен. Эти себя не обидят!

В четыре-пять утра — разгар купли-продажи. Тысяча двести оптовиков, так называемых «гроссистов», норовят сорвать побольше за свой товар. Их клиентура — три тысячи крупнейших лавочников и рестораторов, не говоря уже о мелких торговцах, — естественно, пытается сбить цену. Шум, гвалт, настоящий базар. Продаются сразу сотни килограммов, тонны, целые партии товара. Расплачиваются

банковскими чеками, векселями, расписками. Купленное тут же загружают на электрокары или обыкновенные тележки и отводят к ожидающим за чертой «Чрева» автомашинам. Остатки нереализованного товара потом по дешевке в розницу продаются окрестным жителям.

Ну, вот и дошла очередь до местных жителей. В самом деле, все, о ком мы рассказывали, появляются здесь с темнотой, чтобы утром отправиться спать. А как же те, кто вынужден жить здесь?

В районе самого рынка ныне живет около 16 тысяч человек. Рев многотонных грузовиков, грохот лебедок, стук ящиков, безудержный гвалт десятков тысяч работающих под окнами людей — обстановка, весьма далекая от понятия «нормальная жизнь». Не случайно за последние 60 лет кварталы рынка покинуло 40 процентов жителей. Да и сами кварталы считаются одними из наиболее неблагоустроенных в столице. Посудите сами. Из 904 зданий, находящихся в зоне рынка, 638 построены до 1871 года. Статистика свидетельствует, что 80 процентов этих домов не имеют водопровода, 60 процентов — квартирных туалетов.

С наступлением дня торжище выглядит неприглядно; оно напоминает поле боя или снявшуюся с места ярмарку. Повсюду разбитые ящики, рваные мешки, раздавленные и растоптанные овощи, отбросы мясных и рыбных павильонов. Правда, до того как город по-настоящему просыпается, здесь стараются навести порядок. Но все же, несмотря на хорошо налаженную уборку, рынок есть рынок, и санитарное состояние этой части Парижа годами оставляло желать лучшего. Здесь на постоянной прописке жили десятки тысяч крыс, а организуемые против них походы с ядохимикатами, ловушками и даже электроприборами не давали желаемых результатов.

И вот Halles вынесен приговор: рынок не способен доле осуществлять свои функции. Его надлежит перенести на новое место.

КУДА ПЕРЕЕХАЛО «ЧРЕВО»

В парижском муниципалитете энергичный комиссар по вопросам Центрального рынка

мсье Либер Бу, повернувшись к карте, давал нам пояснения:

— Сто лет назад, когда были построены галереи Центрального рынка, в Париже и его пригородах жили 2 миллиона человек. Теперь в Большом Париже — 8 миллионов жителей, а рынок Halles, хотя и захватил окрестные кварталы, все же не увеличился в такой пропорции. Каждую ночь, не считая мяса и птицы, он пропускает более 5000 тонн продуктов. В 1990 году Парижу потребовалось бы 11000 тонн. Задыхаясь от тесноты и неприспособленности, рынок стал обузой для всего города. Десять лет назад было принято решение о переносе рынка. На северную окраину города, в Ла Вилетт, перебазируется все, что связано с мясом и птицей, — бойни, разделочные цеха, павильоны по продаже мяса. На юг Парижа, в Рэнжи, неподалеку от аэродрома Орли, переносится оптовая продажа всех остальных продуктов — овощей, фруктов, молока, рыбы.

Новый торговый центр Рэнжи покрывает полтысячи гектаров. Это новейший супермаркет — самый крупный в мире, он превосходит даже нью-йоркский и оборудован по последнему слову техники.

ЧТО ПОСТРОЯТ В ЦЕНТРЕ

Ну, а что же будет на месте старого «Чрева»? 25 гектаров, освобождающихся в центре города, — это не шутка! Несколько лет вокруг этого вопроса шла жаркая дискуссия на страницах газет, в министерствах, в префектуре и муниципалитете, в проектных мастерских, в аристократических салонах и на собраниях трудящихся. Каким должен быть, каким будет центр столицы Франции? «Снести все, построить небоскребы, сделать ультрасовременный торгово-фи-нансовый центр!» — доказывали одни. «Ну уж нет! Превратим освободившееся место в зону отдыха с гигантскими подземными гаражами, ведь в центре негде поставить машину», — кипятились другие. «Позвольте! — восклицали третьи. — Ведь территория «Чрева» насыщена строениями, представляющими огромную архитектурную ценность. Нельзя же все это пустить под бульдозер!»

Сторонники последней концепции организовали в Париже выставку «Сокровища рыночных

66