Вокруг света 1969-08, страница 46

Это была первая московская крепость-порт на море, «которым опоясывается и замыкается земной круг»...

Крепость была словно врезана в пространство точным расчетом — строгий четырехугольник с квадратными приземистыми башнями по углам. И эта строгость и четкость были так же торжественно державны, как исполненные государственного смысла слова летописи, отметившие появление на Руси нового города: «В лето 7000... прислал князь Иван Васильевич всея Руси воеводы своя и повелел поставить на рубеже близ моря Варяжского на устии Наровы город и нарече его в свое имя Ивангород; и оттоле пересташа немци ходить на Русь».

О появлении новой крепости иностранными послами и лазутчиками были спешно отправлены депеши в столицу Швеции, магистру Ливонского ордена и королю Дании. И уже в 1496 году августовским утром семьдесят шведских галер вошли в устье Наровы. Шесть тысяч латников, поддержанные огнем осадной артиллерии, бросились на штурм крепости. Несколько дней длилась осада, несколько дней непрестанно летели в крепость чугунные ядра и над Ивангородом стояло зарево пожара. А в крепости было тогда всего два-три десятка стрельцов. Последний штурм длился без перерыва семь часов. И, когда уже не осталось на стенах защитников, шведы ворвались в крепость.

Быстро дошла весть о захвате Ивангорода до Пскова. Загоняя коней, по осеннему бездорожью с тревожной вестью спешили в Москву нарочные. Но, не ожидая прихода московского войска, псковское ополчение двинулось к Ивангороду. И шведы, прослышав про то, не приняв боя, побежали «из града в море», взорвав стены и башни крепости.

Но в том же 1496 году крепость была восстановлена. И, как писал один иностранный свидетель, город стал «еще более красивым и более защищенным», ибо псковские и новгородские мастера не только заново возвели прежние укрепления Ивангорода, но и в двенадцать недель пристроили к ним новые стены с новыми башнями.

В 1507 году велением московского князя в крепости начались новые строительные работы: перед четырехугольным ядром Ивангорода выросло еще одно кольцо крепостных стен, и эти стены спускались уже почти к самой воде Наровы. А спустя век крепость опять была расширена.

...Сейчас только чертежи реконструкций, выполненные после тщательных исследований, остались от того четырехугольника из серого камня крепости 1492 года. Но и сейчас, как тогда, в хитросплетении ивангородских стен не ощущалось хаотичности, случайности — крепость стояла так, будто строили ее не века, а один мастер в один раз... Словно оставил тот зодчий, что заложил первый камень на Девичьей горе, в невидном месте тайный чертеж своему преемнику, будто угадывая его приход и веря в то, что сохранит он доброе тепло его стен и сделает все, как надо, — до последней плиты, положенной на желтовато-розовый, радостный свету и звонкий в деле раствор... И побывал, казалось, этот чертеж не только у мастеров Ивангорода. В неспешной линии обводов стен, надежно и мягко обступивших откосы Девичьей горы, ощущалась веками отстоявшаяся уверенность традиции «городового дела», идущая еще от тех времен, когда вырастали на Руси первые

44

деревянные укрепления на «ставном» — единственно пригодном для города — месте. А в том, что Ивангород словно выдвинул на самое опасное и тревожное место — напротив ливонского замка — самые великие свои башни, чувствовалась та мудрая закономерность, что возвела Изборск и другие каменные крепости на смену деревянным.

Какой-то незримой связью были объединены мастера, ставившие разные крепости и в разное время. Мы не знаем еще, как осуществлялась она, но то, что были какие-то строгие и четкие правила, передаваемые не понаслышке, а от учителя к ученику, как определенная, детально разработанная и математически выверенная сумма строительных знаний, равно необходимая и для «полат-ных», и для «церковных», и для «городовых» дел мастеров, сейчас считается почти доказанным.

...В конце прошлого века известный русский археолог А. Спицын предпринял поездку в псковские и тверские земли с целью исследовать загадочные каменные кресты и плиты с выбитыми на них таинственными линиями, образующими фигуры странного очертания — они походили на чертежи... прямоугольников, вписанных один в другой. Поездка была короткой, и Спицын ничего определенного по поводу этих фигур сказать не смог. Он только опубликовал несколько рисунков, сделанных им на месте, снабдив их сообщением, что местные жители называют эти камни «вавилонами» и что автор и не смел надеяться сразу же выяснить истину, так как до сих пор эти остатки старины не служили предметом специального исследования.

Затем такие же странные фигуры были открыты на Кавказе и в Болгарии; раскопки советских археологов обнаружили следы «вавилонов» в Старой Рязани, разрушенной и сожженной Батыем, и на одном из древнейших русских поселений — Тмутараканском городище на Тамани. Таинственные камни оказались разбросаны едва ли не по всей Восточной Европе — от Черного моря до Балтийского.

Но что это такое? На этот вопрос даже приблизительно никто не смог ответить...

Но вот около десяти лет назад на городище Старой Рязани, там, где уже было найдено несколько каменных фигур, археологи нашли глиняную плиту с еще одним «вавилоном». Он выделялся среди других своей четкостью и геометрической строгостью. Академик Б. А. Рыбаков исследует и измеряет линии этого «вавилона» — и приходит к поразительным результатам: все стороны этой сложной фигуры были связаны между собой математически точными пропорциями, столь точными, что их можно было построить по законам современной начертательной геометрии и математики. Но и это оказалось не все. Б. А. Рыбаков соотносит размеры на «вавилоне» с величинами древнерусских мер — и снова неожиданность: все эти словно бы случайные и произвольные косые, великие и «без чети» сажени, локти простые и «смоленские», пяди великие, малые и «с кувырком» едва ли не идеально отвечают системе фигур старорязанского «чертежа». Иными словами: если построить копию этого «вавилона» с боковой стороны, равной основной древнерусской мере — мерной сажени, — то размеры линий этого чертежа будут точно соответствовать остальным древнерусским мерам. А рядом с «вавилоном» на той же

I