Вокруг света 1970-05, страница 75
roe и многих. И среди них — трубочиста Шматлу из села Ждярно Босковицкого района. С ним Петровский повстречался в годину борьбы за свободу братского чехословацкого народа, которому он отдал частицу своего сердца. условный сигнал — крик совы ...В ночь на 1 октября 1944 года с затемненного аэродрома близ польского города Жешува взлетел ЛИ-2 и лег курсом на юго-запад, на Брно. На откидных металлических лавках сидели пятнадцать советских партизан-де-сантников во главе с командиром, курским комсомольцем Николаем Дмитриевым, комиссаром отряда двадцатичетырехлетним Леонидом Железняком из Ковеля и начальником штаба Максимом Петровским. У маленькой группы, которая была послана Украинским штабом партизанского движения вместе со многими другими, чтобы помочь в организации народной борьбы в оккупированной гитлеровцами Чехословакии, еще не было названия, и Петровский, любивший песню про удалого воина Ермака Тимофеевича, предложил взять его имя. «Что ж, есть ледокол «Ермак». Он прокладывает путь кораблям в Ле довитом океане. Пусть будет еще один «Ермак». Сухопутный. В Моравии», — поддержал Николай Дмитриев. На том и порешили. Синеватый полумрак самолетного отсека. Неуклюжие фигуры десантников, увешанные оружием, с горбившимися парашютными ранцами за спиной. Рядом с Петровским — Роман Хлуд, кузнец по довоенной профессии. Дальше пристроились неразлучные друзья — худощавый рыжеватый Андрей Фурсенко и сибиряк Федор Митин. За ними — радистки Дина Шаповалова из города Шахты в Донбассе и Наташа Паршина из Сочи, фельдшер Надежда Иванова из Ленинграда, Григорий Жуков из Кемерова. Все они были старыми партизанами, сражавшимися в Белоруссии, на Украине, в Польше. Немалый боевой опыт был и у самого Петровского: полная неожиданностей и риска работа раз ведчика в знаменитом отряде Героя Советского Союза Дмитрия Николаевича Медведева; арест, одиночная камера Ровенской тюрьмы, концентрационный лагерь Майданек, побег из эшелона узников по пути в Освенцим; затем Польша, где он стал минером-подрывником в отряде имени Кирова, действовавшем в Яновских лесах, и лично взорвал девять вражеских эшелонов... Над дверью пилотской кабины настойчиво замигала зеленая лампочка. Самолет над.целью. — Условный сигнал сбора — крик совы, — еще раз напомнил Дмитриев. Бортмеханик снимает дверь. Пятнадцать десантников один за другим ныряют в темное ночное небо. Приземлились возле села Студ-ницы, юго-западнее города Про-стеева. Петровский взглянул на светящийся циферблат: два часа ночи. Вскоре по одному, по двое подошли и остальные. Еще до рассвета успели собрать и замаскировать в густом кустарнике мешки с грузом — взрывчаткой, патронами, запасными батареями для раций. Петровский вызвался пойти в разведку. Проблуждав больше часа по лесу в серых предрассветных сумерках, он все же отыскал обозначенную на карте сторожку тайного — лесника. Запаса чешских слов с трудом хватило лишь на то, чтобы в общих чертах выяснить у него обстановку, которая, увы, была далеко не утешительной. Оказа-* лось, что лесной массив объявлен гитлеровцами запретной зоной, а жители двадцати четырех окрестных сел выселены. На границах квадрата разместились крупные фашистские гарнизоны, время от времени прочесывавшие лес. Вступать с ними в бой значило подвергнуть опасности срыва полученное задание: вместе с местными партизанами развернуть диверсии на коммуникациях гитлеровцев. Итак, сначала нужно связаться с партизанами, а заодно и подыскать надежную базу для будущих операций. Застучала ключом на своем «Северке» радистка Дина Шаповалова, передавая в Киев, в штаб партизанского движения решение командира передислоцироваться с отрядом в другой район. Теперь главное — покинуть место приземления, пока фашисты не организовали облаву. Чтобы ускорить переход, часть груза закопали здесь же, в кустарнике, пометив координаты на карте. Но двигаться пришлось куда медленней, чем рассчитывали поначалу. В окрестных четницких станицах —. жандармских участках — уже стало известно, что где-то поблизости высадились советские партизаны, и на лесных дорогах их поджидали засады. Не раз натыкался на них маленький отряд и, не принимая боя, умелым маневром отрывался от преследования, уходил в глубь леса. Наконец через две недели после высадки десантники добрались до села Глухов и тут в непролазной чаще встретили группу бежавших советских военнопленных. Петровский внес в список личного состава отряда первое пополнение — четырнадцать человек. Правда, у большинства не было оружия, зато оно имелось в четницких станицах. Уже на следующий день безоружных в отряде имени Ермака не числилось: этой же ночью совершили внезапный налет на одну из станиц, захватив не только винтовки и автоматы, но и порядочный запас патронов. Операции по разгрому четницких станиц и небольших фашистских гарнизонов следовали одна за другой. Растерявшееся гитлеровское командование на первых порах прибегло к прямо-таки курьезному способу борьбы с партизанами. Как-то в захваченном жандармском участке Петровскому попалась на глаза газетенка, издававшаяся гитлеровцами на чешском языке. На первой полосе крупным шрифтом: «Антинемецкие элементы распространяют нарушающие покой мирных граждан слухи о советском десанте. Никакого десанта не было и нет. Командование призывает всех к спокойствию. Распространители слухов будут расстреливаться на месте!» Впрочем, несмотря на «категорические опровержения» и угрозы, молва о боевых делах советских парашютистов все шире шла по окрестным селам. К горсточке десантников, рейдовавшей по лесным тропам Моравии, что ни день присоединялись новые бойцы. Петровский то и дело по 25 дет со дня освобождения Чехословакии от фашистских захватчиков 73 |
