Вокруг света 1970-06, страница 21

несвоевременной и чудной. Но помните, как сказал Горький? Чудаки украшают мир. Верно сказано. В каждом КБ должны быть «чудаки», глядящие не в завтрашний и даже не в послезавтрашний день, а куда-то неизмеримо дальше. Приходите к нам. Но только помните, что учиться надо будет по двадцать пять часов в сутки.

Работая среди опытных конструкторов и инженеров в КБ долгих шесть лет, Александр приступил к осуществлению идеи.

Чтобы изучить все тонкости дела, Маноцков стал летать на планерах. Благодаря летному опыту он быстро освоил технику полета планера на буксире за самолетом и свободное планирование. Парящие полеты, когда планер набирает высоту в восходящих потоках, давались труднее. Это было искусство, которому быстро не научишься. И все же практические полеты дали много ценного в разработке конструкции планера и особенно хитроумного механизма «рессор».

Друзья и товарищи по работе, заинтересовавшись работой Маноцкова, стали помогать ему. Одни делали чертежи, другие помогали собирать ажурные каркасы крыльев и фюзеляжа.

Наиболее неясным оказался расчет специального пневматического цилиндра, в котором под большим давлением ходил поршень. К поршню крепились с помощью шатунов лонжероны крыла, свободно подвешенные к фюзеляжу. Стоило планеру попасть в восходящий поток, как крылья должны были под действием увеличенной подъемной силы спружинить вверх, а потом вниз. В спокойную погоду их можно было застопорить, и тогда планер не отличался от обычного.

На рисунках и чертежах все это выглядело убедительно. Но каково будет на практике?

Да, много хлопот было с изготовлением пневматического механизма. Он должен выдерживать нагрузки в несколько тонн, а весить не более двадцати килограммов. В конце концов и эта проблема была решена.

И вот настал день, когда из цеха на аэродром был вытащен желтокрылый планер.

Черт возьми, даже не верится, что это его творение! Саша обошел планер вокруг. Красивая штука получилась. Внешне он ничем не отличался от изящных рекордных планеров: длинные узкие крылья, короткий фюзеляж с тесной, закрытой прозрачным колпаком пилотской кабиной.

Вокруг машины собрались инженеры, конструкторы, рабочие. Начали осторожно покачивать крылья. Крылья свободно ходили вверх и вниз более чем на два метра.

— Ты смотри, вот так птица!

— На земле-то он машет, а как в воздухе будет?

Саша, услышав эти слова, вдруг упрямо тряхнул головой:

— Сейчас посмотрим...

— Ну, Саша, ни пуха ни пера!

Как обычно, подрулил заводской У-2. Техник прицепил трос. Маноцков в зимнем комбинезоне поудобней устроился в тесной кабине. Вокруг взлетной полосы стоят люди, волнуются, ждут. Все готово. Маноцков поднял руку. Летчик дал газ. Самолет тронулся с места, увлекая за собой на тросе планер. Планер легко оторвался от аэродрома. Крылья были застопорены неподвиж

но. Самолет медленно набирал высоту. Саша сгорал от нетерпения: скорей бы высота отцепки, чтобы попробовать механизм крыльев.

Вот наконец тысяча метров. Маноцков потянул за скобу замка и отцепился от самолета. В кабине сразу стало тихо, и только легкий шум рассекаемого воздуха напоминал, что планер летит. Воздушные течения слегка подбалтывали планер. «Это хорошо, — подумал Маноцков, — сей час посмотрим, как действуют рессоры». Саша решительно потянул на себя ручку стопора. Крылья остались неподвижны. «Неужели что-то заело?»

И словно в ответ концы крыльев, попав в поток, качнулись вверх-вниз и опять стали на место. Новый порыв — крылья снова качнулись.

— Машут! Машут! — закричал Саша.

Полет стал спокойным и упругим. Планер не бросало в потоках, а только слегка покачивало.

Маноцков посмотрел вниз. Маленькие фигурки на снегу заметались, пришли в движение: значит, заметили, что планер машет крыльями.

Вдруг за кабиной раздался сильный треск. Маноцков оглянулся и не поверил глазам: левое крыло возле центроплана повернулось вокруг крепления и торчало вверх, под углом. Планер тотчас накренился в левую сторону. «Не выдержал узел», — мелькнула мысль. Саша бросил беглый взгляд на высотомер. Восемьсот метров. Планер завалился в крутую спираль и стал резко снижаться.

«Надо прыгать.... А как же машина? Столько бессонных ночей, столько надежд — и вот... Нет, во что бы то ни стало надо спасти планер!»

Маноцков с силой потянул ручку управления в сторону. Планер немного выровнялся. Значит, элероны действуют. Пилот не ощущал колючей холодной струи воздуха, врывавшейся в открытую форточку фонаря. Он видел, как быстро приближалось голое заснеженное поле за аэродромом.

«Ничего, как-нибудь посажу», — успокаивал он себя. На висках выступил холодный пот, пальцы до оцепенения сжимали ручку. До земли оставалось всего сто метров. «Хотя бы выдержало второе крыло», — подумал он и* тут же услышал короткий треск. Оба крыла оторвались от планера, и фюзеляж ринулся к земле.

Инстинктивным движением Маноцков сбросил фонарь колпака и ухватился за кольцо парашюта. В этот момент раздался глухой удар.

...Все на старте видели, как подломилось одно крыло и как пилот продолжал бороться с креном. Людей не покидала надежда, что он сумеет перед землей выровнять и посадить машину. Но когда оторвались оба крыла и фюзеляж, потеряв опору, понесся к земле, все оцепенели.

Самолет-буксировщик, который наблюдал за полетом планера с воздуха, несколько минут покружился над местом катастрофы и помчался на аэродром. Взволнованный летчик рассказал, что планер разбился в мелкие щепки, похоронив под обломками Маноцкова. На грузовике добраться до места катастрофы нельзя — глубокие снега. Летчик, получив разрешение на посадку возле места катастрофы, побежал к самолету. Однако мало кто верил в счастливый исход.

...И все-таки чудеса бывают. Первым ощутил это сам Маноцков. Он сначала удивился, что чувствует на лице холод. Попытался открыть

2*

19