Вокруг света 1970-08, страница 10

С НОЧИ И ДО УТРА

Страницы из биографии французского коммуниста

то произошло зимой шестьдесят второго года. В Марселе. Мне к тому времени стукнул двадцать один год. Атмосфера, в которой приходилось работать тогда, была не просто напряженной, а прямо электрической. Все побережье, а Марсель в особенности, наводнили переселенцы из Алжира; оасовская пропаганда сделала свое дело. Французы, несколько поколений уже жившие в алжирских городах, после обретения Алжиром независимости почти все покинули страну. Среди них были и те, кто участвовал в мятежах, были и террористы, подкладывавшие бомбы в квартиры, но были и просто растерянные, сбитые с толку, спешно бросившие свои дома и переехавшие через море в незнакомую им «метрополию». Звали их «черноно-гими». По аналогии с индейским племенем в Северной Америке, которое кочевало, не имея постоянных селений. Так и к «алжирским французам» прилипло это название.

Работал я тогда в редакции прогрессивного молодежного журнала. Мы выпустили несколько номеров журнала т нашим анализом ситуации. Отпечатали листовки, которые распространяли среди «черноногих»... Это вызвало ярость оасовцев, и какую!

Твердые позиции в алжирском вопросе с самого начала были только у нас, коммунистов. Мы всегда отстаивали независимость Алжира и словом и делом. Потому-то нам нетрудно было предположить, что оасовцы всю свою злобу направят на нас.

В тот вечер мы сидели в редакции, человек пять, и заканчивали макет номера. Утром его должны были отнести в типографию. Кто-то правил корректуру, кто-то прикидывал шрифты для заголовков — дым коромыслом... впрочем, что рассказывать1 Журнальная кухня, одним словом. В этот момент раздался звонок. Беру трубку.

Слышу голос одного знакомого парнишки. Тогда ему было лет четырнадцать. Из «черноногих», переехал во Францию с родителями. Хороший паренек, честный. Написал нам в редакцию запальчивое письмо; мы с ним встретились раз, потом еще. Вижу — ищущий, искренний парень. Так вот, звонит он, по-видимому, из кафе; рядом орет телевизор, голоса, посуда звякает.

— Пьер, — говорит, — к вам завтра на рассвете гости собираются... Ты хорошо „слышишь меня?

— В редакцию?

— Ага.

— Значит, говоришь, гости?

— Может, на библии поклясться?

— Да нет... А много их? Не знаешь?

— Похоже, много.

— Ну ладно. Спасибо, что порадовал. Если еще что узнаешь, позвони, договорились?

Что было делать? Можно быстро собрать вещи и разойтись. Но они на это и рассчитывали. После их погрома пришлось бы искать другое помещение, что не так просто. Да и обидно отдавать им на

разграбление свою редакцию. Попробовать позвонить. в полицию?

Попробовали.

— Из какого журнала? — спрашивают. — А-а... Откуда вам известно, что на вас собираются напасть? Может, разыгрывают? Хорошо, если действительно начнутся беспорядки, мы пришлем наряд.

Вмешиваться, было ясно, они не спешили. Тем более, я уверен, они знали обо всем из своих «источников».

Словом, на полицию рассчитывать не приходилось. Надо было защищаться своими силами. Нас пятеро, в том числе одна девушка. А сколько явится погромщиков? Черт его знает.

Звоню секретарю партийной ячейки нашей типографии. Если к нам на подмогу подоспеют рабочие, эта трусливая банда не посмеет сунуться. Но сейчас уже вечер, около одиннадцати вечера, сумеет ли он найти кого-нибудь?

— Вы сможете продержаться хоть какое-то время? — спрашивает он меня. — Я сейчас же начну собирать наших.

— Постараемся, — отвечаю.

Та ситуация помогла многое выяснить. Мы с Сэми, моим другом, вдвоем сели на телефон и стали звонить подряд всем, кого знали или кто хоть как-то был связан с журналом. Представьте себе: тихий вечер, человек лежит на диване с книжкой в руке, подумывая, не пора ли уже и спать, и вдруг раздается звонок, коротко излагается суть дела, и ему надо, не раздумывая, дать от* вет: да или нет. Это не так просто сделать. Тем более что любому ясно: от наших незваных гостей не дождешься снисхождения. Пырнуть ножом или изуродовать лицо кастетом — для этой публики в порядке вещей. И остановить их, как хищников, может лишь одно — страх.

Все это подразумевалось, так сказать, за кадром каждого телефонного звонка. У меня на столе лежала записная книжка, и я звонил всем подряд от «А» до «Z». Это были молодые рабочие, студенты, выпускники лицеев, даже коммерсанты...

Это поразительное чувство — твердо знать, что ты можешь на кого-то рассчитывать. Такие моменты запоминаются надолго.

А дальше было следующее. Мы подождали, пока соберутся все наши. Пришло человек двадцать. Это уже кое-что значит. Забаррикадировали дверь. Здание, как я уже говорил, двухэтажное. В первом этаже — продуктовый склад. Наверх вела лестница с отдельным входом. Мы заперли парадную дверь и завалили ее столами и пустыми ящиками с чердака. Кто-то нашел там с десяток пустых бутылок из-под шампанского. Мы наполнили их землей — получились «гранаты». Мне рассказал об этих метательных снарядах один товарищ, который отбивал в Париже здание газеты «Юманите» от фашистов в тридцатых годах.

Часам к трем утра закончили приготовления. Теперь оставалось ждать. Погасили свет, чтобы лучше видеть улицу. Ждем. Напряжение было таково, что мы почти не разговаривали. Да и о чем? Все ясно и так. Мы здесь. Они там.

8