Вокруг света 1970-09, страница 64

том катык этот во рту размяк. Вкусный, похож на сыр Тут я от «счастья» первый кусок отломил, с лепешкой катык вкуснее. Второй кусок отломил, когда купил луковицу. Луковица белая, огромная, сладкая. Ешь ее, как яблоко.

Продавцы сняли халаты и стоят в белых рубашках, перепоясанных платком. В платке и деньги. Посмотришь, когда расчет идет, — только и видишь: то платок снимают, то опять перепояшутся.

А картошка здесь с детскую голову. И каждая картофелина помыта. Их и берут по одной, по две.

А персики какие! А виноград, а дыни!

Рядом еще пестрее — тут тюбетейками торгуют и халатами — легкими полосатыми и стегаными однотонными... Одни женщины торгуют. Народный промысел, его в Таджикистане берегут: каждая мастерица сохраняет узор своей местности. Таджик тюбетейку с «чужим» узором и не наденет, зато

КОГДА ПОЧТА ПРИХОАИТ В ЛУБОК АНТУ

Зтот день в Лубок Анту непохож на другие.

У лавки сидят на корточках мужчины. Обычно в это время они работают на рисовых полях или в лесу. Женщины, оставив домашние хлопоты, возбужденно переговариваются друг с другом,

собираясь у порога то одной, то другой хижины. Так бывает в праздники, но сегодня люди не по-праздничному озабочены. Все чего-то ждут.

От мостков, где купались ребятишки, донесся торжествующий вопль, и через минуту оттуда примчался запыхавшийся крепыш Бар.

— Едут, едут!

Его крик словно подстегнул взрослых. Женщины, подбирая подолы саронгов, бегом кинулись к реке. За ними, стараясь скрыть волнение, медленно двинулись мужчины.

Почта пришла! Поселок связывает с внешним миром только река Саравак. Но добраться в ее верховья, в глубине Калимантана, непросто: бурное течение, пороги и водовороты поджидают смельчаков. Почта из Симанганга приходит всего раз в два месяца. Поэтому и ждут ее в Лубок Анту.

Вот уже на водной глади можно разглядеть черную черточку — лодку почтальона. Толпа нетерпеливо загомонила. Только даяки, которые пришли за почтой из деревень, затерявшихся в горных джунглях, сохраняют невозмутимость. У них свой счет времени. Если отшагал пять дневных переходов до Лубок Анту да еще столько нужно на обратный путь, то полчаса срок недолгий. Хотя им тоже не терпится поскорее узнать новости о своих родственниках, которые где-то далеко занимаются малопонятными для лесных жителей делами.

А лодка тем временем приближается. Уже можно различить вздувающиеся мышцы на руках и спинах гребцов. Впрочем, слово «гребцы» не совсем правильно. Они не гребут. Какие весла могут справиться со здешним течением? Они упираются длинными шестами в дно реки и, медленно переступая, двигаются по широким доскам, прибитым к бортам лодки, от носа к корме. Шесты гнутся и, кажется, звенят, сгибаясь в тугие луки. Но вот сделан последний шаг, и можно распрямиться, вынуть шест из воды и, спрыгнув на дно лодки, снова перебежать на нос, уступая место другой паре, которая в это время толкает лодку, двигаясь по доскам.

Резко вильнув, лодка — прау — ткнулась ост-

1м носом в глинистый берег. Толпа сразу смолкла. Теперь главное действующее лицо — начальник почты Судойо. Он имеет право первым поздороваться с почтальоном и спросить его о новостях. Даже лавочник Лим, самый богатый человек, у которого вся деревня в долгах, пропускает его вперед. Ничего не поделаешь. Сегодня Судойо самый важный человек. От него зависит, когда будут раздавать почту и кто ее получит первым. Захочет Судойо — и до вечера просидит с почтальоном, закрывшись в своей комнате, неторопливо потягивая прохладный туак — пальмовое вино.

62