Вокруг света 1971-04, страница 42

— Ну не очень-то увлекайтесь, а то никто и не узнает об этой земле!

— А ты уверен, что это земля?

— А что же по-твоему, этакую махину скал может выдержать лед? Земля, — убежденно резюмировал он.

— Кто еще не верит? Давайте садиться. Пощупаем, поклонимся ей, как принято, по-российски.

— Не сядем — упустим, не найдем потом! Такое же бывает раз за всю жизнь! Температура-то плюс двенадцать! Она слизала весь снег с островов, демаскировав их! Когда еще будет такое?

— Вернемся, найдем. Высадим научную станцию. Сделаем все организованно! Ты что, тронулся, что ли? Бить самолет!

А самолет все кружился и кружился над островами, пересекая их во всех направлениях, вспугивая тучи морских птиц — единственных обитателей этой неизвестной и загадочной земли.

Страшно захотелось курить., С собой я брал коробку заветного трубочного табака, которым набивал трубку только под Новый год.

...Наш экипаж в 1937 году, оставленный для обеспечения дрейфа папанинцев в бухте Теплиц Бай на острове Рудольфа, в свободное время вел раскопки останков лагеря американской экспедиции Циглера и итальянской — герцога Амедея Абруццкого, которые в 1898—1904 годах пытались добраться до Северного полюса. Но, увы, до полюса они не дошли.

Черный крест на берегу оледенелого острова с надписью «Сигур Майер. 1904 год» и обломки американского корабля «Америка» — вот все, что, казалось, осталось от этих богатейших в свое время экспедиций. Но раскопки принесли нам неожиданные открытия. Мы нашли типографские станки, — оказывается, в лагере выпускалась печатная газета «Полярный орел»; все жилые помещения были связаны телефонами. На острове были лошади для верховой езды... От экспедиции Циглера остались позолоченные нарты, лыжи и бесчисленные ящики с продуктами. Остались и три коробки английского табака фирмы «Lambert and Butler».

Этому табаку сейчас около 100 лет. До Нового года было еще далеко, но я все же открыл последнюю коробку, набил трубку и закурил. Тонкий аромат древнего табака распространился по отсекам самолета...

— Иван Иванович, можно отходить. Наберите высоту две тысячи метров. Возьму контрольные пеленги над островами, а потом курс двести шестьдесят шесть градусов от условного, со снижением выйдем на сто восьмидесятый меридиан и продолжим разведку.

— Хорошо. Сколько сделано снимков?

— Девять снимков с высоты тридцати метров под различными ракурсами.

— Проверь как можно тщательнее местоположение островов. Ты понимаешь, какое это большое дело!

— Возьму радиопеленги островных станций и сниму высоты солнца, кроме того, обратное счисление даст хороший контроль. Первое подтверждение — выход на мыс Анисий!

— Когда предполагаешь быть у Анисия?

— В двадцать два сорок семь московского!

Взятые радиопеленги дали отличный треугольник

с допустимой технической погрешностью, а астрономические линии пересекли его по центру.

Разведка льдов продолжалась. Еще более деся-ти часов серебристая «летающая лодка» стремительно неслась над вздыбленной поверхностью скованного льдом Северного Ледовитого океана, пересекая снегопады, дожди и клочья тумана, то обледеневая, то оттаивая* в слоях пересекаемых воздушных масс.

На одну минуту . раньше расчетного прошли на высоте 150 метров мыс Анисий. Я облегченно вздохнул. Маршрут увязывался, а в 01.45 следующих суток мы благополучно сели в бухте базы, пробыв в воздухе 22 часа 30 минут.

А через час после посадки в штабе морских операций мы докладывали начальнику Главсевморпути В. Ф. Бурханову о произведенной разведке и об открытии неизвестных островов за полюсом. Собрание ученых, моряков и летчиков первоначально замерло от удивления, а потом, как взрыв, посыпались вопросы; когда же к концу заседания принесли проявленные и еще сырые фотоснимки, на которых среди льдов четко выделялись два острова, то даже самые закоренелые скептики поздравляли нас с открытием.

Так было положено начало одной из самых загадочных историй Северного полюса, которая не разрешена до настоящего времени.

Пытались ли мы подтвердить свое открытие?

...Через год на гидросамолете КМ-2 СССР-Н-489 тот же экипаж вместе с учеными П. А. Гордиенко и Я. Я. Гаккелем совершил три полета с целью поисков загадочных островов. Но, увы, глубокие циклоны сплошными туманами и низкими температурами ревниво оберегали район островов от наших глаз. И только дважды за шестьдесят часов налета мы увидели льды, да и то с высоты 10—12 метров. Хотя и это было слишком рискованно. Огромные, вздыбленные торосы, заснеженные глубоким снегом, были похожи на сотни островов, но при подходе ближе мы видели только льды и льды.

И еще, однажды, когда мы шли на высоте 50 метров в тумане над предполагаемым районом островов, из блистерного хвостового отсека лодки в мою кабину ворвался профессор Гаккель и, неистово махая руками, закричал:

— Остров, остров проскочили! Прямо под крылом прошел. Видел заснеженные камни, настоящие камни!

И опять часами мы бороздили в тумане, до боли впиваясь глазами в мертвое белесое покрывало. Мы искали в хорошую, солнечную, погоду, искали глазами, искали радиолокатором. Глаза не могли проникнуть сквозь толщу снежного покрова, а на экране локатора всплески от торосов давали тысячи отражений, похожих на острова, ибо радиоволны отражались одинаково и от, изломов мощных торосов, и от скрытых под снегом предполагаемых островов.

Подавленные неудачами поиска, мы возвращались с невеселым доклаДом на Большую землю, и только профессор Яков Яковлевич Гаккель был полон уверенности:

— Землю Санникова, — говорил он, — искали 130 лет, а к поискам наших островов мы только приступили.

Годы идут, но утерянные острова по-прежнему зовут нас к поискам. Отправляясь в дальнюю ледовую разведку или работая в экспедиции в районе полюса, мы всегда находим причину пройтись над тем загадочным районом, где несколько лет назад пеленги пересеклись над островами

40