Вокруг света 1971-04, страница 57

сильная встряска, и я удержался в седле только благодаря высокой передней луке, за которую уцепился рукой. Конь не летит, он, напротив, едва увидит перед собой веревку, останавливается как вкопанный, готовясь принять на себя рывок заарканенного животного. Так приучены ковбойские лошади.

Они также приучены, пятясь, держать веревку до предела натянутой, чтобы телок, который рвется прочь, не мог подняться на ноги. Ковбой тем временем давно спрыгнул с лошади и, не заботясь о ней, устремляется к быку, хватает его за голову или рога, если они у него имеются, валит его с поворотом на землю, перехватывает руками за пузо, еще раз поворачивает, придавливает коленом и вяжет ноги, передние и задние. На родео в Форт-Уор-те некоторые всадники успевали все это совершить за десять секунд.

А лошадь продолжает держать веревку натянутой. Лошадь вообще проявляет во всем в высшей степени сознательное участие.

Быка мне было, конечно, не поймать, но все-таки, сидя на Добром Гарри, я мог почувствовать, как «работает» лошадь. Отношение к лошадям, как вообще к животным, отличается у ковбоев ровной разумностью. Нет резких переходов от ласки к грубости, лошадь не балуют, но вместе с тем не кричат на нее вдруг, не дергают. В ответ лошадь проникается доверием к человеку, полностью подчиняется ему и действует заодно с ним. Естественно, ковбой, подобно нашим горцам или степнякам, подобно всем людям, чья жизнь и деловой успех в значительной мере зависят от надежной лошади, знает цену хорошему коню, коню-другу: Он и от ветра в степи не отстанет, Он не изменит, он не обманет.

Поэтому, когда наш Томас вспоминал своего Доброго Гарри, слезы часто мелькали у него в глазах. Но так случалось только в разговорах. Ни слез, ни даже слов нельзя было заметить, если Томас седлал своего коня. Они работали вместе и, что называется, на равных. С той разницей, что Томас сидел верхом, а Добрый Гарри носил его на спине. Каждый знал свое дело и место.

Ковбойский конь проходит целую науку, не только выездку, но еще и дрессировку; он многое понимает, знает и умеет делать сам, без вмешательства всадника, без повода и шпор.

Например, требуется отбить, отогнать теленка от коровы, выделить одну корову из всего стада, поделить стадо и т, п. Человеку не уследить за всеми уловками животного, ему не успеть, если он возьмется распоряжаться лошадью сам, направить ее по следу мечущегося быка. И он предоставляет это делать лошади самостоятельно. Ковбой бездействует, хотя и продолжает сидеть в седле. Зато лошадь винтом крутится, не давая быку или корове ускользнуть. Тут свой язык: зверь со зверем.

Именно потому, что лошадь делает все сама, я, не мешая поводом и шенкелями, сидел на Добром Гарри, пока он преследовал бычка. Надо было только держаться, успевая корпусом за неожиданными движениями лошади. Бычок увертывался, а Добрый Гарри, всякий раз, настигая его, подставлял ему свою оскаленную морду.

Кстати, как вид ковбойских соревнований это входит в программу родео. Кроме того, там есть езда на быках, ловля молоденьких бычков, соревнования для девушек и просто цирковые номера

вроде дрессированного бизона. Но гвоздем программы является, конечно, так называемая объездка, или, точнее, езда на диких лошадях. Все это условно. Лошадь в действительности не дикая, а, напротив, очень опытная, знающая свое дело опять-таки прекрасно. Тем труднее усидеть на ней. Дикий неук, оказавшись под седлом, не обязательно будет сразу бесноваться; он может стоять, вовсе не двигаясь. А искушенный ковбойский конь, взятый на роль «дикой лошади», неустанно брыкается, и как брыкается! Брыкается он неустанно потому, что на него надета как бы третья подпруга, ремень, опоясывающий круп и пах. Он тревожит лошадь, и лошадь будет бить задними ногами до тех пор, пока не отделается от помехи. Между тем уздечка снята, передней луки тоже нет. Ковбой держится одной рукой за веревку, перекинутую через шею лошади. Вторая рука должна быть свободно откинута. Он непрерывно шпорит лошадь, подзадоривая ее. За это насчитываются очки.

Продержаться на беснующейся лошади надо всего десять секунд. После этого раздается звук рога, и ковбой выбрасывается из седла на арену или же его подхватывают специальные верховые ассистенты, которые находятся тут же.

Надо не только продержаться, но и показать лихость посадки: бездеятельный ездок на вялой лошади призов не получит.

Мы видели знаменитого Джесса Джеймса. Этот мерин уже достиг диккенсовского возраста, то есть ему исполнилось шестнадцать лет. Но в отличие от того одра, который влачил в шарабане достопочтенного мистера Пикквика, Джесс Джеймс выглядит совсем свежо и полон энергии. У него за плечами все премудрости ковбойскрй науки, и вот теперь, на склоне лет, он перешел к амплуа «дикой лошади». За прежние заслуги его, конечно, можно было бы отправить на покой, но в таком случае зрители лишились бы зажигательного зрелища.

Ковбои, я думаю, должны относиться к этому ветерану неприязненно. Джесс Джеймс унижает их честолюбие. Прежде чем участвовать в состязаниях, всадник еносит семьдесят пять долларов в надежде взять как приз в шесть-семь раз больше. Не обидно потерять свои деньги в результате борьбы. Но Джесс Джеймс не оставляет претендентам и этого удовлетворения. Он мгновенно разделывается с ними, как бы говоря: «Нечего было садиться!»

Абсолютного чемпиона по ковбойской езде Джесс Джеймс выкинул из седла на наших глазах с такой скоростью, что никто не успел разглядеть, как, собственно, это случилось. Но, вообще говоря, техника этого матерого дьявола была следующей: толкаясь сразу всеми четырьмя ногами, он прыгал высоко вверх. Это называется «козел» ц само по себе не так уж страшно. Но там, наверху, в высшей точке «козла», Джесс Джеймс умудрялся кинуть задними ногами еще раз. И тут уж удержаться в седле . было невозможно просто по законам природы. За один сезон родео Джесс Джеймс поставил рекорд: из тридцати всадников на нем не могли усидеть двадцать девять. Одного, наверное, Джесс Джеймс просто пожалел.

— Джесс Джеймс! Джесс Джеймс! — только и твердил на обратном пути домой Томас Кингсли, находясь под впечатлением. Потом он восторженно обратился ко мне:

— А ты хотел бы попробовать такую езду?

Я отвечал:

— Гм-гм...

55