Вокруг света 1971-06, страница 41

Историей польского зодчества, восстановлено сегодня 8 тысяч каменных страниц.

Люциан Чиж говорит:

— Реставрационные работы, кроме того, что они огромны по своим масштабам, обладают одной особенностью. Не успеешь восстановить одно, как другое, уже реставрированное, вновь требует внимания и рук. Поэтому целесообразно наладить индустрию реставрации, если столь промышленное слово применимо к этому специфическому искусству...

Я узнала, что в Мастерских три тысячи рабочих и ремесленников. Четыреста научных сотрудников. Каждый год Мастерские выполняют заказы на триста миллионов злотых. Польских реставраторов знают в Париже, Анкаре, Берлине...

— Каков же главный принцип работы Мастерских?

Люциан Чиж улыбается:

— Наши принципы вы увидите воплощенными в камне, красках или металле. Я же, как человек, имеющий дело с цифрами, сметами, чертежами и про

чим «сухим» материалом, скажу только об одном: каждое здание, сохраняя свой исторический стиль, должно жить и сегодня. Правда, эта проблема не всегда легко разрешима. Вот лишь один пример.

В черте Старого Гданьска, на реке Мотлаве, притоке Вислы, есть остров. Издавна строились на нем зернохранилища — серые островерхие многоэтажные здания, «спаянные» друг с другом. Здесь хранилось главное богатство города — зерно, и нет ничего удивительного, что остров жил по своим, строгим законам. Его охраняли сторожа, и после захода солнца вход на остров был запрещен. В амбарах можно было держать только зерно. Каждое зернохранилище вместо номера имело свой герб — золотой лев, дракон и т. п. В 1576 году в Гданьске было 340 таких амбаров, к 1939-му осталось около ста, а после 1945 года лишь один, более или менее целый. Если воссоздавать архитектурную историю Гданьска целиком, надо возводить и эти многоэтажные простые кон

струкции из дерева и кирпича. Естественно, прежнюю роль они играть не могут, но вот организовать здесь туристский комбинат... Эта мысль понравилась гданьским градостроителям — ведь приток туристов в город-музей огромен. Уже собрано четыре тома документации, уже разрабатывается проект Большого Морского музея, который займет три здания...

Из дома 14 на улице Сенатор-ска начался мой маршрут по трем городам Польши, нанизанным на нитку Вислы, — Варшаве, Торуню, Гданьску, по трем крупнейшим объектам, где далекое прошлое было возвращено из небытия. Только, верно, не слишком бы много я узнала, не приди мне на помощь Тадеуш Домагала, главный консультант по вопросам истории гданьской Мастерской, Богдан Рымашев-ский, руководитель Мастерской в Торуне, Ежи Гриневицкий, профессор, автор известного стадиона и магазина «Супер-сам» в Варшаве, — люди, которые живут, дышат тем, что я видела впервые.

етер раскачивает старинные фонари, пятна света скачут по мокрому асфальту, по лужам, пузырящимся от дождя; тугой морской ветер ударяет в фасады островерхих домов, цепляется за чугунное литье террас, сворачивает в переулочки. Где-то башенные часы вызванивают семь.

Марьяцкая улица пуста. Я иду между домов, смотрящих окно в окно. Узкие (фасад шириной в два окна и одинокое окошко под скатами черепичной крыши), четырехэтажные, прижавшиеся друг к другу. Каменные ступени, огороженные чугунными перилами, спускаются от дверей на мостовую. Предпорожья, или террасы, словно поддерживают дома, построенные на зыбком, подвижном грунте, придают им торжественность и замкнутость. Я чувствую себя в средневековом Гданьске, и кажется, вот-вот откроется тяжелая дверь дома, и на пороге появится дородный торговец, что вышел проверить, крепки ли замки на подвалах, скрытых под лестницей.

Мокрые львы сторожат покой старинных домов. Хочется положить руку на холодную каменную гриву и стоять молча, слушая шум дождя и густые звуки органа. Они доносятся из-за приоткрытой двери костела, который замыкает улицу. Темная громада, прорезанная снизу доверху стрельчатыми витражами, светлыми от огней. Я вспоминаю, что скрыто за витражами, и вижу это как продолжение улицы. Белые мраморные колонны — струны. Они поют. Поет их устремленность ввысь, их ритмичный ряд, их плавные линии под сводом — линии распускающегося цветка. Поет их простота, найденная и открытая строителями еще в XIV — XV веках. Костел св. Марии строили 150 лет, и своды его запечатлели дух готики, простоту и суровость того архитектурного стиля, который царствовал в городе, когда жизнь его была подчинена борьбе с крестоносцами.

Сворачиваю с Марьяцкой улицы в переулочек, снова сворачиваю направо-налево, иду куда приглянется. Путаный рисунок улиц, линия «сросшихся» желтоватых, серых, черных, белых домов, деревянные переплеты, опоясывающие то или иное здание, прорвавший облачное небо камень костелов...

Даже в этот вечерний час город не кажется музеем, в котором замерла жизнь, едва захлопнулась дверь за последним посетителем. Горит свет в окнах, казалось бы, ушедших в прошлое домов, неоновые вывески — бар» кафе — зовут продрогших от ветра и дождя прохожих под тяжелые своды. В Арсенале толпится народ, как толпится он во всяком универсальном магазине. А ведь эти стены созданы в самом начале XVII века. Великолепный образец гданьского ренессанса: серый мощный торс здания, восьми-скатная крыша — словно четыре дома в одном, и плоскость верхних этажей, затканная, как кружевом, узором, завитками, барельефами, украшенная свечками-колоннами. Какое любопытное сочетание строгости и легкомыслия, роскоши, радости! («Самое трудное здание в Польше, — рассказывали реставраторы, — нигде нет такой тяжелой и сложной по рисунку крыши...» Осколочные ранения и сейчас видны на стенах.)

Арсенал напоминает о Гданьске XVI — XVII веков, городе богатом, торговом, хлебном, который понял и принял жизнеутверждающее искусство ренессанса. Оно пришло в Гданьск из Италии (город продавал Италии зерно) и благодаря фламандским художникам и местным талантливым мастерам прижилось под северным небом. Ратуша Старого города, ворота — высокие, низкие, зеленые, золотые — именно в это время возникали знаменитые памятники гданьской архитектуры. В новом стиле перестраивался и Двор Артуса, клуб гданьского купечества.

Сейчас я увижу этот дом. Пройду по цент