Вокруг света 1971-06, страница 60

мундштуки, трубки, ножи, брошки, пуговицы и игральные кости. Иногда выполнял такие заказы и Ан-гоквасхук. На одном из гравированных им клыков изображена роскошная женщина в окружении экзотических цветов, а рядом — реклама мыла. Но в основном он оставался приверженцем старых тем и старого стиля. У него обучались многие косторезы.

Ангоквасхук обладал добрым и открытым нравом, был общителен и, несмотря на увечье, сохранил жизнерадостное отношение к миру, воплощавшееся в его работах.

«Так вот, — пишет этнограф, — первого костяного билликена, как рассказывают эскимосы, сделал Хэппи Джек по просьбе владельца местного магазина. Он скопировал статуэтку, вывезенную этим торговцем из Штатов. С тех пор косторезы охотно вырезали билликенов, поскольку они пользовались большим спросом. Самой же Дороти Рэй посчастливилось в антикварном магазине в Сиэтле увидеть и купить «Billiken bank» — железную копилку, на которой, кроме пожелания счастья, был указан еще и патентный номер. По этому номеру Д. Рэй легко установила, что изделие билликен принадлежит учительнице рисования из Канзас-Сити (Миссури), Флоренс Претц, и запатентовано ею 6 октября 1908 года».

В упоминавшейся книге Д. Рэй помещена фотография «прообраза современного билликеиа» — он ничуть не отличается от изображения в «Сннем журнале», как не отличались, видимо, от него и первые фигурки, вырезанные эскимосами. Но постепенно косторезы далеко ушли от оригинала, выполненного Флоренс Претц, и, бесспорно, превзошли его. В лице, намеченном несколькими штрихами, и заострившейся голове ясно выразились эскимосские черты, а сам пеликен обрел присущий изделиям эскимосов лаконизм, монументальность и даже, несмотря на малые размеры, какую-то величественность. И никому теперь не приходит в голову, что всего несколько десятилетий назад дедушка загадочного северного бога продавался в магазинах Америки с легкомысленными надписями вроде:

Ты только почеши ему животик,

И он принесет тебе счастье.

...С Аляски и тем более с островов Диомида пеликен мог легко попасть на Чукотку. Уэленские косторезы вырезают его, но, откуда он взялся и что означает, никто, кроме старика Гемауге, толком сказать мне не мог. Впрочем, старику тоже неизвестно, для чего служит пеликен, но он точно знает, что у шаманов таких фигурок не было. Не было их когда-то и в Уэлене. Привезли пеликенов с острова Диомида эскимос Кэпер и чукча Гнутегии, которые ежегодно зимовали в поселке, а летом возвращались на остров. Как и большинство охотников, они занимались резьбой по кости. От них и научились делать смеющихся человечков — сначала он, Гемауге, а потом и другие уэленцы.

Гемауге — очень интересный старик. Говорят, что в молодости он нанимался матросом на шхуну и был в Америке. Шхуна называлась «Мод», и командовал ею Руал Амундсен. С тех пор Гемауге любит мастерить корабли. Все в них, от кормы до бушприта, до тонких, как бумага, прозрачных парусов, сделано из моржового клыка. Пеликены его отличаются от тех, которых вырезают остальные уэленские мастера, не похожи и на купленных мною.

Сам Гемауге объясняет, что делает пеликенов так, как, видел когда-то, делают их на Аляске.

Такова эта история. Она была бы грустной для Bcejt, кто согласен скорее иметь дело с неразрешимой загадкой древности, чем с фактом недавнего прошлого, если бы оказалось, что родословная пеликена прослежена Дороти Рэй до конца. (Я убежден, что многие из тех, кто побывал на Севере и привез оттуда пеликена, и, уж конечно, те, кого он до сих пор сопровождает в чукотской тундре, просто не примирились бы с этим.) Но Дороти Рэй не исчерпывала всей, по-видимому, гораздо более длительной истории пеликена.

В своей не так давно вышедшей книге «Древние костры Камчатки и Чукотки» кандидат исторических наук Николай Николаевич Диков упоминает о костяных человеческих фигурках, найденных им в древних эскимосских погребениях на мысе Чини (Берингов пролив). Как правило, это статуэтки без ног или с укороченными ногами и заостренной головой. «Все эти человеческие изображения весьма своеобразны, — пишет Диков, — последнее же... очень напоминает так называемые пеликены, вырезаемые из моржового клыка современными эскимосами. Похоже, что это древнейший их прототип».

Действительно, для древнего периода эскимосской культуры, именуемого уэлено-оквикским, характерны были костяные изображения людей без рук и ног, но с довольно подробно выявленными чертами лица. Эти фигурки — с острыми головами и длинными овальными лицами — сдержанной и в то же время напряженной манерой исполнения похожи на теперешних пеликенов. Прекрасным образцом такого сходства является знаменитая Оквикская мадонна, найденная на островс Св. Лаврентия и хранящаяся ныне в музее Аляски. Уэлено-оквикский период, названный так по местонахождениям характерных для него памятников, является наиболее древним в культуре зверобоев Берингова моря и относится учеными примерно к I тысячелетию до нашей эры. Несмотря на это, небольшая, чуть поболее пятнадцати сантиметров, статуэтка Оквикской мадонны считается одной из самых красивых фигур в истории эскимосского искусства. Ее лицо поражает живым, определенно насмешливым и, я бы сказал, очень современным выражением, а туловище украшено орнаментом, изображающим, вероятно, линии одежды. В более поздние времена подобные человеческие фигурки исчезли. Но, по-видимому, достаточно было какого-то толчка, чтобы издревле существовавшая у эскимосов традиция в изображении людей вновь пробудилась. Правда, в большинстве своем те древние человечки были серьезны, но с тех пор прошло достаточно времени для того, чтобы появилось у них чувство юмора.

Конечно же, в этой истории еще очень много неясного. Откуда, например, взялось и что означает слово «билликен» — в нашем варианте «пеликен»? Один магаданский писатель и мой друг уверяет, что произошло оно от чукотского «пылык», то есть «выпить». В подтверждение он рассказывает, как в ресторане «Северный» несколько ребят, прилетевших с Чукотки, поставили перед собой своих божков и обращались к ним с увещеваниями вроде: «Ну, за то, чтобы вам никогда не пьянеть», «Чтобы трезво смотреть на жизнь» и т. д. Но уж это, по-моему, совершенно несерьезная версия, если вообще можно оставаться серьезным, глядя на ничем не омраченную веселость пеликенов. Сам я часто ловлю себя на том, что смотрю, задумавшись, на их сияющие лица и вдруг начинаю улыбаться.

57