Вокруг света 1971-11, страница 49

ми глазами, как мать на своих детей. Всю ночь поддерживает она огонь в печи, готовая каждую минуту поставить на стол горячую пищу, встретить тех, кто с дороги. Я не заметил, как Яков передал женщине термос, но, когда мы встали, чтобы идти, она поставила на стол наполненный термос и положила две горячие, только из печи, булки.

Мы вышли. Мне показалось, что мороз усилился и что, пока мы дойдем до рычащего КРАЗа, кофе в термосе остынет.

В Якове что-то изменилось. Он и сел за баранку как-то равнодушно, и тронулся с места без желания ехать. Мы снова вернулись к контрольному пункту, и Яков остановил машину на площадке, где стояло еще несколько грузовиков. Из темноты вынырнул человек. Яков протянул ему ключи.

— Пошли, теперь он хозяин.

Когда мы вошли в ГШ, диспетчер в вязаной оранжевой кофточке, взглянув на Якова, проговорила:

— Ну вот, так-то лучше. Куда тебя черт несет в такую ночь?

Мы прошли несколько комнат с заправленными по-солдатски койками. Видно было, что Яков смирился. Показывая на кровати, широко, по-хозяйски предложил:

— Выбирай любую.

Сам Яков пошел к ребятам, те, видимо, ждали его. Я понимал, что такой человек, как Яков, необходим на тяжелых трассах. Он вносит с собой легкость, люди стряхивают усталость, и даже после того, как он уходит, ощущение бодрости остается.

Приятно было лежать и чувствовать тепло и запах чистых простынь после обжигающего мороза. Приятно было сознавать, что здесь не затеряешься в ночной дороге среди тайги. И если ты выехал из одного КП, об этом известно на другом. Случись авария — тебя отыщут, не бросят. Для тебя всегда есть горячая еда, чистая постель, и от сознания этого легче жить, легче закрывать глаза, засыпая. Приятно было сознавать, что там, в передней, сидит Катя и, как бы ты ни торопился, скажет: «Куда тебя несет в такую ночь?»

Сейчас, на обратном пути из Усть-Илима, все виденное постепенно обретало реальные черты и восстанавливалось в памяти, прокручивалось как в замедленной киноленте...

Побыв в Усть-Илиме. на мосту, проехав по этой трассе, я осо

знал связь прошлых и будущих дорог, почувствовал их единую цепь. Несколько лет назад, в свой первый приезд в Братск, я ехал с аэродрома в город. Шофер попался молчаливый и не произнес ни слова. Но на развилке, где стоял стремительный указатель, шофер нарушил молчание: «Трасса на Усть-Илим». На пути мы встречали много уходящих в тайгу дорог, но он отметил только одну. Тогда меня это удивило, но позже я понял: в непроходимой тайге каждая новая трасса — событие. К остальному уже привыкли, а к новой дороге еще нет... По сторонам ее начнут обживать землю, строить города, и она долго еще будет, как приток реки, бежать и бежать, пока не впадет в другую и только вместе с Ангарой остановится перед Енисеем где-нибудь в Богучанах. И это дело ближайшего будущего. А начиналось все в 1957 году с Иркутской ГЭС, с первого тока в этих краях, с первых дорог, что шли на Братск.

На протяжении всей трассы мы с Яковом не раз проезжали маленькие мосты, и я опять вспоминал Олега Белова. Ведь и эти маленькие мосты строил он. Когда в шестьдесят втором году Олег приехал на трассу, которой еще не было, он вместе с бригадой шел впереди дорожников. Надо было успеть построить мост к тому времени, когда подойдет дорога. Бригада шла в обход, через глухие места, деревушки, которые притаились у речек. Дорожники валили лес, очищали его, сыпали дорогу. Но все их усилия могли оказаться напрасными, если, подойдя к чахлой речушке, они не обнаружили бы через нее мост. А дорога эта была позарез нужна Усть-Илиму, и потому поначалу ее сдавали такой, какая была: кривая, горбатая, узкая. Красоту наводили потом: расширяли, ставили столбики, знаки... Но мосты должны были встать прочно сразу, без скидок на будущее.

...Я вздрогнул, думая, что пора вставать. Но это была диспетчер Катя, оставившая нас на ночлег в КП. Она принесла нам с Яковом по второму одеялу, укрыла, но спать оставалось недолго. В пять утра в пятидесятидвух-градусный мороз мы уже* сидели в холодной кабине КРАЗа. Вперед ушел лишь один цементовоз. Подошедшие ночью МАЗы с лесом стояли в стороне, уткнув

шись друг в друга носами, как два живых существа.

Открываем термос, чтобы выпить по глотку кофе. Яков досадует, что кофе остыл.

— Как же ему не остыть, — говорю, — когда такой мороз.

— Да не в морозе дело, — ворчит Яша. — Машину-то прогревали. Термосы хреновые делают.

106-й километр. Крутой спуск. Яков, согнувшись, напряженно вглядывается в дорогу. Его напряжение передается и мне. Тоже наклоняюсь вперед, всматриваюсь. Дорога, дорога, и только справа и слева темная стена тайги... Укачивает, клонит в сон.

— Поспи, — предлагает Яков.

Отказываюсь: вдвоем легче

бодрствовать.

— Сколько уж езжу ночами,— говорит Яков, — а без бега не получается, сон мучает. Выйдешь на дорогу, пробежишь километр туда и обратно, как заяц, среди ночи, смотришь — часа на два сон разогнал. Поэтому и температуру в кабине держим низкую. А вообще обратно всегда труднее ехать, особенно когда дом близко...

Яков снова притормозил: на обочине стоял одинокий КРАЗ. Яков посигналил.

— Уехал, — заключил он и пояснил: — Закон: если поломалась машина, шофер должен оставить ее и на попутной уехать.

— Да, дорога.., — подумал я, но, очевидно, произнес это вслух, потому что Яков подхватил мои слова:

— Дорога — это хорошо.

Сказал он об этом как-то просто, обыденно.

Сколько людей на дорогах... а сколько этих дорог?

В кабине холодно. Прибор показывает, что температура воды падает. Мороз как бы сжимает машину.

— Руль туго идет, — говорит Яков, — масло стынет...

Как часто бывает в долгой дороге, мы уже привыкли друг к другу и больше разговариваем про себя, нежели вслух. И я подумал, что, когда достроят железную дорогу, мост и цемент повезут для ГЭС составами, надобность в Яшином цементовозе отпадет. Но не менять же профессию. Может быть, придется сесть за другую баранку. Ведь наверняка Якова железной хваткой держит ДОРОГА.

— Куда ты потом, Яков?

— Найдется. — Помолчал и добавил: — Ведь дороги никогда не кончаются..,

Светает.