Вокруг света 1972-02, страница 14

местными, поразмыслить, обсудить, но не успели начать разговор, как открылась дверь и вошел гражданский летчик.

Майор Овчинников заметил, что на гэвээфовце теплые ботинки, а брюки высоко закатаны и мокры.

— Вот до сих пор вода доходит, — и гэвээфовец полоснул ребром ладони по коленям.

Кинулись к вертолетам, те уже тоже стояли «по колено» в воде...

В затопленных местах люди забирались на крыши домов. Их надо было снимать, и как можно быстрее! Глинобитные дома, такие надежные и удобные в жарком сухом климате, оказались беззащитными перед водой, даже спокойной. Если вода успеет подмыть стены, дом рушится, и на его месте образуется омут из жидкой, засасывающей грязи.

Вертолеты зависли над плоскими крышами...

Людей вывозили в безопасное место. Но и это место было безопасным лишь на какое-то время, может быть, даже на очень короткое, потому что ничто не могло быть надежным в этих степных краях до тех пор, пока не обуздана разбушевавшаяся Аму.

Реку надлежало обследовать, чтобы принять решение: что же с ней делать?

...Стоял густейший туман. Капитан Пантелеев летел так низко, настолько низко, что приходилось все время быть начеку, чтобы не врезаться в линию энергопередачи. Перепрыгивая высоковольтку, как порог, вертолет продолжал кружить. Река, еще до того как замерзла, настолько изменила русло, что на карте была одна картина, а под вертолетом — другая. Коррективы приходилось вносить на ходу. Вертолеты вернулись с сообщением: русло повсюду заперто. Такие же сведения поступили и с других участков.

Решено было освобождать русло — бомбить лед.

По льду били минами, по льду лупили из «катюш». С самолетов шарахали по реке тяжелыми бомбами. В местах больших заторов все это было весьма действенно. Но бомбить всю реку с самолета или, к примеру, атаковать «катюшами» так же неудобно, как гидравлическим молотом забивать сапожные гвоздики. Русло надо было ру

бить зубилом: несильными, но точными ударами. И лед начали «рубить зубилом» — бомбами с вертолетов. Только не надо представлять себе, что дело происходит так: зависает, мол, вертолет над рекой, летчик высовывается из кабины и, наметившись, кидает бомбочку. Так бы от вертолета — при небольшой высоте его полета — ничего бы не осталось. Вертолет бомбит на лету, но с ювелирной точностью.

Тем временем прибывающие воды Аму внезапно свернули немного в сторону и проложили реке новое русло, которое прошло точно по прибрежному поселку Фараб. Конечно, новое русло не могло вместить всей воды, и она продолжала растекаться по равнине. Когда вертолеты прилетели в соседний с Фарабом поселок, там еще было сухо. Люди, однако, куда-то лихорадочно собирались. Что-то грузили на машины, куда-то ехали. И молчал, жутко молчал весь поселок.

А ночью, когда в непроглядной темноте всюду стала мерещиться тихо подступающая вода, со всех сторон прорвался крик: «Помогите! Помогите!»

Всех успели вывезти за ночь.

Вертолеты облетали весь район бедствия, определяя, где нужна помощь.

...Капитан Дубина летел над степью. Внизу недобро поблескивало сплошное желтое море, а на возвышениях сгрудились лю^ ди. Проплыло несколько вздувшихся коровьих трупов. Но ни ворон, ни стервятник не кружили над падалью — птицы улетели все до одной. Остались только люди.

Намокшие дома поселков и селений чернели, еле возвышаясь над желтой водой. Время от времени какой-нибудь дом с хлюпаньем рушился в воду, оставляя на поверхности желтый квадрат пены. Все было как в фильме про войну: уходящие люди, падающие дома; только в кино, перед тем как рухнет дом, грохал снаряд, а здесь — глухое, неожиданное хлюпанье. И неумолчный грохот бомб вдалеке. То бомбили реку.

Следующие трое суток Дубина подвозил бомбы.

Спать за все это время не пришлось. Только в очереди за бомбами, примостившись в кабине, удавалось «зачехлиться» (это слово у вертолетчиков, как я понял, значит «закутаться»), как уже пора было загружать

бомбы. По двое-трое суток не спали все: и летчики, и солдаты из аэродромного обслуживания, молодые ребята, лет по девятнадцать. Бомба весит под триста килограммов. А таскать ее надо бегом... Многие из ребят еще и года не отслужили в армии...

Капитан Дубина возил бомбы, потеряв счет полетам, не различая утра и вечера, — бомб надо было неимоверно много, чтобы откалывать по кускам слоеный лед.

Наверное, в других краях при наводнении можно отличить, где кончается сама река и начинается затопленное место, хотя бы по верхушкам деревьев. Здесь, на безлесной равнине, отличить на глаз твердь от воды было невозможно. А разобраться в этом было необходимо, чтобы бить точно по руслу. Бомба пробивала лед, и на нем появлялась черная воронка. И ничего более. Рядом лед даже не трескался. Кажется, что Аму проглотила бомбу и засосала в свой вязкий ил. Потом рядом появляется еще воронка. Еще. Еще. Сверху это напоминало перфорацию — ровная линия, простроченная дырочками. Кое-где нельзя было работать бомбами. К примеру, у железнодорожного моста. Как на грех, рядом вмерзла баржа со взрывчаткой. Везли ее для геологов, а пришлось ей застрять тут. Малейшая неточность — не то что от моста, от вертолетов клочка бы не осталось...

На лед стали высаживать саперов. Вертолет опускается низко, сбрасывает лестницу. Быстро спустится сапер, разложит взрывчатку, подожжет и — бегом к вертолету. И как только он забирался в кабину, вертолет взмывал вверх и резко брал в сторону. Внизу бухал взрыв...

Отбомбившись, брались вновь за эвакуацию. Людей вывозили в Узбекистан — в Каракульский район. Там уже готово было жилье. Временное, конечно, но, главное, теплое. Там даже школы открыли на туркменском языке.

Через трое суток вертолетчикам дали сутки на отдых. Их сменили свежие части, прилетевшие издалека. А еще через несколько дней большая часть льда была разбита. Вода пошла на убыль, и вскоре река вернулась в прочищенное русло... Туркестанский военный округ

12