Вокруг света 1972-03, страница 10

мал. Глядя на крошечные издали фигу.рки солдат, бежавших в пыли в сторону окопов красных, он вспоминал, как проспавший зарю ленивый пастух торопливо гнал, бывало, на выпас покорно потрухивавших овец. Дым и пыль от взрывов то накрывали серые фигурки солдат, и тогда Танир-бергену казалось, что они все полегли, как ложится камыш под острвШ серпом; то поле боя вдруг открывалось, и, хоть каждый раз все больше неподвижных тел темнело на равнине, оставшиеся в живых бежали вперед.

Мурза со страхом посматривал на* генерала, не отрывавшегося от бинокля. Бледное, усталое от бессонницы лицо Чернова было тем не менее спокойно. И Танирберген тоже на время успокаивался.

Наступающие достигли наконец окопов красных, и началась рукопашная схватка. До холма донеслось отдаленное нестройное «ура!». Артиллерия прекратила обстрел, пыль и дым немного развеялись, и стало видно, как навстречу солдатам бросаются из окопов красные бойцы. Поблескивали на солнце штыки, видно было, как бойцы и солдаты бьют, колют, падают; и, хоть до холма, где стоял штаб, не доносилось ни звука, всем казалось, что они слышат надсадное дыхание, хруст пропарываемых тел и предсмертные стоны.

Танирберген понял вдруг, что в сегодняшнем бою решается не только судьба белой армии, но и его судьба — судьба всей его будущей жизни. «Победят или отступят? Победят или отступят? — лихорадочно думал он, и ему хотелось слезть с коня и стать на колени. — О аллах! О аллах!» — говорил он про себя, но не шли на ум никакие молитвы. «Ай, отвернулась от нас удача! Не победим гяуров, не победим!» — горько решил вдруг Танирберген и. с тоской оглянулся на офицеров. Все они были бледны, а всегда спокойный генерал Чернов хмурился и кусал губы.

— Прорвались! — радостно крикнул вдруг кто-то из офицеров.

Чернов моргнул и потер лоб, потом сильно прижал к глазам бинокль. Странное что-то творилось с ним сегодня! Он видел, конечно, что его полки добежали и. начали с боем занимать окопы, но картина боя ничего не говорила ему, и он не знал, не мог уловить, как раньше, по мно

гочисленным незаметным деталям боя, на чью сторону клонится победа. Поэтому радостный возглас «Прорвались!» так взволновал и обрадовал его, что глаза его налились слезой, и линзы бинокля запотели. Но, припав через минуту к биноклю, он увидел, что бой идет по-прежнему в окопах и красные не отступают...

— Что же делать, ваше превосходительство? — негромко спросил у него начальник штаба.

Генерал Чернов не ответил. Как и все его офицеры, молча толпившиеся на холме, он не знал, что делать.

III

...В передние окопы пришел Петр Дьяков. Долго следил он в бинокль за отступающими к 68-му разъезду частями белых. Озабоченно почесывая небритый подбородок, он соображал: предпримут ли белые еще атаку, а если станут уходить из-под Аральска, то в каком направлении?

Позвав с собой Еламана, Дьяков поспешил в штаб, и после короткого секретного совещания Еламан получил новое задание. Прямо из штаба, не заходя в свой отряд и не говоря никому ни слова, Еламан пошел домой. Разбудив жену и детей, поторапливая их, он наспех собрался, сложил постели и одежду. Он и Кенжекей не сказал, куда идут они. Таща узлы с постелями и одеждой, ведя за собой детей, Еламан и Кенжекей по темным улицам добрались до пристани, где их уже ждал пароход. Еще до рассвета, когда все прибрежье было объято сном, они вошли в большой залив недалеко от Уш-Шокы. Еламана и Кенжекей высадили на пустынный берег. Пока матросы помогали Еламану устанавливать трехстворчатую юртчонку, на берег вывели также верблюдицу и коня.

Передовой отряд отступающей армии белых въезжал в аул. Еламан успел добраться до аула раньше белых. Привязал коня у крайней юрты, а теперь вместе с хозяином юрты выглядывал из-под полога. Не успели всадники проскочить мимо юрты, как следом показались легкие повозки, запряженные парами. На каждой повозке был установлен пулемет. Потом в аул въехали легкие орудия. За ними, смутно тем

нея в пыли, круглые, как сом на отмели, тяжело проплыли английские шестидюймовки — по восемь лошадей в упряжке. Пропыленные солдаты, едва войдя в аул, тут же начали расходиться по юртам.

К вечеру вернулась с выпаса скотина. Солдаты со смехом кинулись навстречу овцам, согнали их в круг и начали ловить самых молодых. Их тут же резали, обдирали и вваливали в котлы. Помогая солдатам резать овец, Еламан слишком поздно заметил проехавшего мимо него статного, черноусого мурзу. Он замер, увидев Танирбергена, и холод колюче растекся у него по телу. Два офицера — справа и слева — ехали с мурзой. Танирберген был наряден, как всегда. Серый, из верблюжьей шерсти чапан был небрежно накинут на плечи поверх черного заморского' бешмета. На голове его была щегольская плюшевая шляпа с пером. Шагом проехал он на прекрасном сивом коне, как будто и не заметив Еламана, который поспешно отвернулся от него. Побледнев, Еламан долго смотрел ему вслед, напряженно размышляя: заметил или нет? Узнал или нет?

Танирберген подъехал к самой лучшей в ауле белой юрте, слез с коня, кинул повод подбежавшему джигиту и вместе с офицерами вошел в юрту. Заметил или нет? Узнал или нет?.. Если при входе, думал Еламан, он обернется, хотя бы мельком посмотрит в его сторону — значит, узнал. Танирберген, высоко и прямо держа красивую породистую голову, не оглянулся. Но нехорошее предчувствие уже поселилось в сердце Еламана.

К юрте, где остановился Танирберген, Еламан осторожно подошел, когда уже начинало смеркаться. Возле двери толпился народ. Через головы впереди стоявших людей Еламан заглянул в юрту, полог которой был приподнят. И сразу же узнал подполковника, сына купца Федорова, сидевшего рядом с Танирбергеном на почетном месте.

Подполковник Федоров был оживлен и разговаривал с сидевшим чуть пониже толмачом-татарином.

— Спроси-ка у него, — сказал он, кивая на хозяина юрты, мешавшего .в большой раскрашенной чаше кумыс. — Спроси-ка, подходят ли сюда пароходы красных?

О чем говорили татарин с хозяином, Еламан не слыхал, он

8

Рисунки В. КОЛТУНОВА