Вокруг света 1972-06, страница 53

здесь все-таки горы, и когда в какой-нибудь ложбинке встречаешь стадо баранов с пастухом и лениво-хозяйственной собакой, то впадаешь в невольное умиление. До того ж это не соответствует окружающему индустриальному столпотворению!

В районе не оказалось ни одного месторождения, не затронутого печатью древних.

3

Трижды (не считая новейшего времени) расцветал горный промысел на территории Средней Азии: в каменном веке, в античный и раннефеодальный периоды.

И ведь вот что поразительно! Древние-то, оказывается, тоже искали по следам древнейших! Во многих древних отвалах ясно различимы два слоя: первый датируется неолитом или антикой, второй — восьмым-двенадцатым веками. А теперь уж накапливается и третий — современный!

Как переплелись здесь глухая старина и торопливая новь! Горно-обогатительные и перерабатывающие комбинаты живут рудой, открытой вторично.

Древние продолжают подсказывать, поучать, дразнить.

Никто уж теперь не спорит, что их следы — превосходные поисковые признаки; давно поняли и то, что их следует анализировать серьезно и научно. При Министерстве геологии Узбекистана создана специальная партия по изучению древней горной деятельности.

Недавно она подготовила методическое руководство, в котором обобщила многолетние наблюдения. Сделано это для того, чтобы любой геолог в поле, встретив древнюю выработку, смог, заглянув в книжечку, определить ее возраст, размеры, продолжительность эксплуатации и чем она может быть полезна сейчас.

...Вот уже две недели разъезжаю я по Кара-Мазару, любуясь его заводами, зелеными и тихими городками, часами стою на бортах карьеров, напоминающих бездны; по дну их и по крыльям ползут поезда и медленно проплывают тени облаков.

Смеркалось. Долина шлаков погрузилась в лиловатую мглу.

Домой пошли не напрямик, по узким тропам, а по шоссе.

При его прокладке случайно вскрыли древнее захоронение. Мы остановились около него. В лёссовой стене четко и хмуро выделялись квадратики могильных камер, а в них неясно белели где череп, где берцовая кость. Источенные временем, серовато-бесцветные, рассыпчатые и вовсе не страшные, не зловещие (по глухой давности лет, наверно^) останки тех, кто жил в домах, от которых остались одни фундаменты, копал горы, таскал на потной спине мешки с породой...

Оставшийся путь шли медленно; разговор все почему-то возвращался к кладбищу, к тем, кто в нем лежит.

В сущности, они оставили нам нечто небывалое, всю ценность и своеобразие которого мы только сейчас начинаем понимать.

ПАНСИОНАТ В ДЖУНГЛЯХ

BJ| аходится он на острове Калимантан, недалеко ■■ от городка Сипилок, а живут тут обезьяны, точнее — орангутанги. В пять часов утра орангутангов будят, вынимают из спальных мешков и ставят им термометры. После этого орангутанги съедают легкий завтрак — кукурузная каша, овощи, фрукты, — и до обеда они свободны. Пока пансионеры резвятся среди деревьев, люди приводят в порядок их жилье. Обед подается прямо в лес, чтобы не отвлекать шансионеров от игры.

К вечеру уставшие орангутанги сами приходят на ужин, а потом расходятся по хижинам спать. Перед сном им снова измеряют температуру.

На первый взгляд все это выглядит довольно странно, на самом же деле в Сипилоке проходит весьма важный зоологический эксперимент. Для того чтобы понять его, следует знать, что еще лет двести назад на Калимантане водились десятки тысяч орангутангов; ныне их осталось около пяти тысяч. Нет среди обезьян другой, столь близкой человеку. Само название «орангутанг» переводится с индонезийского как «лесной человек». Еще в древности каждый уважающий себя раджа на Индонезийских островах для пущего блеску держал при дворе (на цепи, естественно) пару десятков «лесных людей». Взрослого орангутанга невозможно заставить жить в неволе. Поэтому охотники, выследив в лесу самку с детенышами, убивали мать и забирали детей. Но у выросшего в неволе орангутанга короткий век — максимум три с половиной года. Потом надо ловить новых.

Поскольку многие ученые видели в орангутангах «недостающее звено» в цепи эволюции от обезьян к человеку, в прошлом и этом веке сотни орангутангов были вывезены во все концы света: в зоопарки, музеи, институты. Причем на каждого вывезенного орангутанга приходится минимум четыре погибших.

В наши дни в зоопарках всего мира насчитывается 459 орангутангов. Пять из них, правда, родились в неволе, зато остальных привезли прямо из джунглей в последние несколько лет.

Правительства Малайзии и Индонезии запретили ловить и вывозить орангутангов (поводом к этому послужил доклад профессора Гржимека и специалиста по человекообразным обезьянам 'Барбары Харрисон); директора крупнейших зоопарков поклялись, что отныне не приобретут ни одного орангутанга, вывезенного с Калимантана контрабандой. Но... В мире так много зоопарков, а каждый пойманный орангутанг стоит восемь тысяч долларов... Короче говоря, истребление «лесных людей», увы, продолжается, и, может быть, недалеко время, когда их просто не останется на Земле. Если, конечно, неудачей кончится опыт, поставленный в Оипилоке...

...В пансионат попадают обезьяны, отобранные у браконьеров. Многим из них пришлось провести недели, а то и месяцы в тесной клетке. Они стали вялыми, апатичными, утратили, как говорит Барбара Харрисон, вкус к жизни. Для того чтобы вернуть им нормальные обезьяньи радости, их и привозят >в Сипилок...

Не так давно в пансионате состоялся первый выпуск. Пятерых дипломников увезли подальше ib джунгли и там отпустили. Через неделю двое вернулись. Джунгли, видать, уже не показались им домом родным. Они предпочли ему дом новый, в Сипилоке. Зоологи вздохнули и начали все сначала.

С. ФАН

3*

51