Вокруг света 1972-10, страница 9

локоленкой, чуть выше остальных домов.

Я знаю, каким маленьким кажется человек снизу на острие этой иглы. Захватывает дух, когда видишь, как человек приближается к перилам. Странно, но, глядя на землю с такой высоты, волнения уже не испытываешь. Зато здесь даже небольшая дыра, вырезанная в металлическом полу, настораживает как пропасть.

Сердце все еще продолжает лихорадочно биться, мышцы рук гудят, а ноги стали словно ватными. Каждый шаг приходится контролировать. Последние сто двадцать метров мы взбирались на руках. Дребезжащие на ве

тру лестницы были приварены к башне снаружи, и хотя вначале я собирался подсчитать ступени, по которым приходится взбираться монтажникам, вскоре от этой затеи отказался. Приходилось думать о том, чтобы не вышли из повиновения пальцы рук.

Телевизионную башню нового киевского телецентра возводят наисовременнейшим способом. Домкраты постоянно выжимают конструкцию кверху. Отдельные детали свариваются автоматами внизу, и на огромной башне, на всем протяжении ее затейливо связанных стальных узоров не было видно привычных согбенных фигур монтажников и искр пламени сварки. Всего лишь пять человек работало сейчас на башне. Четверо устанавливали внутри башни на ее диафрагмах-ребрах стальные опоры, по которым на проектную высоту «выжмут» ствол с телевизионными антеннами и шахтами для лифта. Они работали на самом верху. Пятый находился ниже, на высоте восьмидесяти метров. По команде товарищей он включал лебедку, переносившую платформу с людьми на нужную высоту. Платформу раскачивало на ветру, грозило ударить о диафрагмы, и управлять ею было нелегко. Все команды передавались по радио, и Виктор Листопад, бригадир монтажников, в этот ветреный день встал к лебедке сам. В бре-зентухе, накинутой на майку, он то и дело задирал кверху голову, прислушиваясь к рации, и время от времени пританцовывал, как сторож, согреваясь, и размахивал руками.

Опоры нужно было установить очень точно. Принимать работу будет высокой точности электронный прибор, и Игорь Фесен-ко, прораб стройки, не доверяя иногда разъяснениям по радио, время от времени предпочитал подниматься к верхолазам сам.

Это был молодой, высокий, с волнистыми светлыми прядями волос и голубоватыми глазами парень, одетый, на мой взгляд, несколько франтовато для строителя. С первого взгляда он как-то не приглянулся мне. Такому франту, пожалуй, удобней прогуливаться по Крещатику. К тому же он показался мне еще и флегматиком. Он сидел в прорабской и с тоской смотрел сквозь раскрытую дверь на башню. А в прорабской в это время не утихал спор между начальником стройки и начальником подрядчиков. Спор шел о работе, но Игорь за все время не проронил

ни слова. Только когда заговорила рация, этот «флегматик» встал. Он ненадолго вышел, а когда вновь вернулся, я уже его не узнал. В спецовке, рукавицах, шлеме, с небрежно наброшенными на плечи цепями, спускавшимися к монтажному поясу, он совсем не напоминал прежнего человека. С удивлением посмотрел на меня, услышав, что я прошу разрешения составить ему компанию. Задумавшись на минуту, он сказал:

— Что же, пожалуй, самое главное на стройке сейчас происходит именно там, на башне, здесь же не увидишь ничего интересного, — и пригласил облачаться так же, как и он.

До восьмидесяти метров мы поднимались по маршевой лестнице, крутой и узкой, как в матросском кубрике. Он следовал за мной, но, когда пришла пора карабкаться на руках, отстранил меня и сам полез вперед. Во время остановки на первой же площадке он сказал мне:

— Молодец, корреспондент. Я думал, что не полезешь. Спать теперь зато будешь крепко.

Об этом -я и сам подозревал. Не зря же верхолазы, поднявшись утром на башню, не сходят с нее до самого вечера, до конца рабочего дня, предпочитая там, наверху, и обедать и отдыхать.

Прораб взбирался по лестнице не торопясь, но уверенно. Шел как по знакомой тропе, ловко перебираясь с лестницы на лестницу в, казалось бы, совсем запутанных местах. Держась на одной руке, ловко ныряя под балку и где-то за ней на ощупь находя следующую точку опоры. Чем выше мы поднимались, тем скованнее становились движения, тяжелее было взбираться...

— Страшновато? — спросил Игорь, когда мы находились где-то между землей и небом и, наверно, были похожи на крохотных муравьев, ползущих по стволу сосны.

— Да, — признался я. Хотя с детства питал особую страсть к пожарным лестницам, за что был нещадно и не раз порот своей бабкой. И потом, в зрелом возрасте, выбирая точку для съемки, не раз залезал на крыши домов, колокольни, на башенные краны и вышки буровиков.— На такую высоту по лестнице мне, по правде, взбираться еще не приходилось.

— Мне тоже становится жутковато всякий раз, как узнаю, что придется подниматься наверх, — сказал Игорь, по-моему,

7