Вокруг света 1973-02, страница 60

И так каждый день. Все участники готовят аппаратуру, выезжают или, если на море штормит, выходят к прорыву. Туда, где на глазах растет шлаковый конус, где днем столбы черного пепла и газа, а ночью во время взрывов так светло, что можно читать. Здесь пламя ведет извечный спор с водой — лава все наступает и наступает на море, она уже образовала мыс более километра длиной, который не обозначен еще ни на одной карте.

Извержение — явление довольно редкое. Подобных же алаидскому, когда стихия вулкана сталкивается с морской, вулканологи нашего института вообще не видели.

Алаид — самый северный и самый высокий вулкан Большой Курильской гряды — долгие годы (с 1790-го по 1894-й) извергался через главный кратер. А в 1933 году Алаид порадовал исследователей подводным извержением. В четырехстах метрах от восточного берега начал расти из-под воды конус, образовался огнедышащий островок, названный японским ученым Танакадате Хидедзо островом Такетоми. Но недолго он просуществовал как остров. Вскоре лава, излившаяся из его кратера, соединила Такетоми с отцом — Алаидом, получился маленький полуостров площадью в 0,44 квадратного километра.

Каждое извержение — это огромная лаборатория, созданная самой природой. Поэтому на нашем «пятачке» представители почти всех родов вулканологического войска — наземного и подводного вулканизма, химики и геофизики, сейсмики и гидрологи, короче, идет комплексное из-•учение.

На пляже — так мы называем берег околс? выхода лавы в море — наш бивак. Во время обеда нет необходимости искать дрова, разжигать костер; поставил чайник на раскаленный кусок лавы — и через три минуты чай кипит. Правда, иногда в еду попадают осколки лавы... Если же случится вымокнуть — тут же и сушилка: только повесишь вещи на камень, уже дымятся. Чуть выше по склону парят фумаролы ¹ — там, в живой лаве, кандидаты наук Василий Пономарев и Евгений Вакин отбирают газы, собирают возгоны ².

Младший научный сотрудник

¹ Фумаролы — струи газов, выходящие из трещин в стенках кратера и на склонах вулкана.

² Возгоны — минеральные образования, отлагающиеся в местах выходов вулканических газов.

Анатолий Хренов на острове старожил. Он с утра до вечера наблюдает за «работой» вулкана. Около лавы стоят вешки, по ним Анатолий определяет скорость продвижения языков лавы. В сутки — в среднем десять метров.

Каждый день с полным рюкзаком возвращается на базу Георгий Пономарев. Образцы «бомб» и лав тут же маркирует, а утром снова за «уловом».

Совсем особая статья — отбор проб воды и образцов с фронта потока. Подходить к потоку с моря на лодках нелегко, почти всегда мешает накат, да вдобавок из моря то и дело поднимается столб воды — это большие куски лавы скатываются в море, и происходит вторичный взрыв. Но все-таки мы выбрали день и сразу всем своим флотом — лодки «Прогресс», «Казанка» и резиновая надувная — отправились в рейс. Воду набрали на разных расстояниях от лавы без особых, приключений, сложнее оказалось взять породу прямо с лавы. На несколько секунд лодка подходила к дымящимся камням, два-три удара геологического молотка — и горячий, в прямом смысле слова, образец в лодке.

Температура воды у лавы под 50°, в пяти-десяти метрах — 30— 35°. Стало понятно, почему чайки такими густыми стаями плавают вокруг лавового потока. Оказывается, греются.

Но Охотское море не балует здесь штилем. Даже в безветрие накат порой совсем не дает плавать на «дюральках». Тогда к прорыву приходится идти пешком. Благо недалеко, всего три километра. Но какие здесь километры...

Я решил записать звуки работы вулкана. Включил магнитофон. Надсадно ухает главная бокка¹. У нее голос басистый, звук перекрывает все остальные шумы. Но «выступает» она редко — раз в две-три минуты (спешу оговориться, периоды взрывов на вулкане не были постоянными, поэтому сказанное относится лишь к этому дню). Ближняя боковая бокка бросает фонтаны раскаленных «бомб» гораздо чаще — через десять-пятнадцать секунд, а порой взрывы почти сливаются. В такие минуты голос ее становится тонким, свистящим, даже уши болят. Чтобы потом легче было разобраться в вулканических голосах, попутно веду репортаж «с места событий».

Если микрофон поднести по

¹ Б о к к а — устье, проход, через который идет извержение.

ближе к лаве, то слышно, как она дышит, ползет. Лава идет довольно густая, шума реки не получается, звуки ее скорее напоминают скрип ножа о фарфоровую тарелку. Записать шлепок падающей «бомбы», конечно, интересно, но до места приземления их метров триста лавовых торосов, да и спрятаться там некуда, «бомбы» же летят самые разные, от пяти граммов до полутонны.

Внезапно тугой удар взрыва потряс воздух. Южный склон бокки метров на пятьдесят подняло в воздух, красная лава плеснула через край открывшегося жерла. Лихорадочно нажимаю на спуск фотоаппарата. В видоискателе сплошная стена газа, пепла, «бомб». После третьего кадра соображаю, что пора и о себе подумать. Но что делать: справа открытая воронка глубиной в сто двадцать метров, слева, впереди и сзади — ровное поле шлаков. Правда, голова прикрыта каской, но есть еще руки, ноги... Памятуя наказ Чиркова, никуда не бегу — бесполезно, лучше внимательно наблюдать за траекторией полета «бомб». Так и делаю, жду. Ждать-то недолго, несколько секунд, но этого страха хватило бы на долгие годы. Я видел людей, поседевших в такие мгновения.

Описав высокую дугу, «бомбы» посыпались по всему склону конуса, по лаве. Красивые красные тире надвигались на нас. Кажется, все «бомбы» видно. Одна — килограммов на сто — летит правее. Так и есть, плюхнулась метрах в восьми, обдала брызгами пепла. Еще несколько шлепнулось чуть дальше. Потом посыпался сплошной пепловый дождь. Только теперь я вспомнил о магнитофоне.

На другое утро свой рассказ я сопровождал записью на ленте. Там был и кошмарный взрыв, и беспрерывный каскад выбросов, и вой падающих «бомб»... И мой голос, почему-то заикающийся.

...Прекрасные своей необычностью две недели промелькнули незаметно. На смену прибыла новая группа ученых. Гидрографическое судно «Моржовец», поработав с нами у лавового потока на другом берегу острова, у прорыва Такетоми, теперь увозит нас.

Будут сделаны сотни и сотни анализов, результаты сольются в общую «копилку». И, кто знает, может быть, новая страница в изучении литосферы окажется особенно значительной. Ведь на Алаиде ученые встретились с образцами из самой глубины Земли.

Петропавловск-Камчат-ский — вулкан Алаид

58