Вокруг света 1973-03, страница 34

в тростниковых зарослях. Я смотрю во все глаза, кручу головой. Нет, тихо. Мой кормчий ловко направляет лодку в протоку. Стебли высокого камыша нещадно хлещут по спине. Я закрываю объектив фотокамеры. И тут же вижу деревню: дома из тростника, лодки из тростника, пейзаж из тростника... Поистине, это шедевр камуфляжа!

Двое-трое детишек, выкрикивая что-то тоненькими голосами, показывают, где можно причалить. Я выпрыгиваю на твердь... которая тут же мягко проваливается подо мной. Ноги по колено уходят в холодную воду. Детишки прыскают. Да, здесь, пожалуй, резкие прыжки неуместны.

Для привычных уру толща полусгнившего тростника, наслаиваясь в течение нескольких поколений, прекрасно выполняет роль губчатого матраса.

Взрослых я покамест не вижу. Первые женщины, показавшиеся из плетеных тростниковых хижин, закрывают ладонями лица, когда я нацеливаюсь на них фотокамерой. Кое-кто опрометью бросается назад в дом.

— Уру считают, что это насылает на них болезнь, — с просвещенной снисходительностью поясняет мне проводник-кормчий.

Прячу камеру в футляр. Напряжение ослабевает.

Женщины-островитянки ходят во всем гардеробе сразу. Впрочем, при здешней температуре это не удивительно. Разноцветные одежды надеты одна на другую. Пышные волосы собраны в косицы. Голову венчает традиционный котелок.

Постепенно налаживаются контакты. Мелькают улыбки. По кругу идет моя пачка сигарет. В знак приязни мне предлагают прогулку в тростниковой пироге.

Ощущение странное — дно лодки колышется сильнее, чем почва острова. Я усаживаюсь на «банке» из двух плотно связанных снопиков, парень-провожатый берет в руку шест и отталкивается...

Кто такие уру? Их осталось около тысячи человек, разбросанных на нескольких островах, как две капли воды похожих на тот, где я находился. Правда, собственно уру практически исчезли. Нынешний народ смешался с окрестными индейскими племенами. Об этом свидетельствуют два антрополога, составившие капитальный труд об уру, — перуанский профессор Кар-реон и Жан Веллар из Парижского музея человека. Они полагают, что уру — последние представители древнейшей народности Американского континента. К 1945 году их оставалось всего семеро. А три года назад умерла последняя уру по имени Хесуса Салинас (крестили ее, естественно, миссионеры). Это была старая индианка с правильными чертами лица, высоким благородным лбом. Ученые смогли беседовать с ней незадолго до смерти и записали на пленку сохранившиеся в ее памяти рассказы.

По мнению этнографов, уру — первые обитатели Анд — появились здесь около 7000 лет до новой эры. Поначалу они селились по берегам озера и в долинах. Но после того как в эти места двинулась вторая волна пришельцев — народ индейцев аймара, — уру, потеряв свои плодородные земли, переселились на тростниковые острова посреди озера Титикака. Здесь по крайней мере они чувствовали себя в безопасности. «Все уру живут на островах из тоторы» (так называется тростник), — записал первый из уви

девших их европейцев, отец иезуит Хосе д'Ако-ста в 1580 году. Полностью отрезанные от остального мира, уру постепенно впадали в безвестность.

Островитяне почти не появлялись на берегах. Аймара сами приплывали к ним обменивать овощи и кукурузу на рыбу. Но не только. Случалось, они брали в жены девушек уру или сами оставались жить в тростниковых хижинах. Таким образом, смешавшись, уру сохранили себя.

Очень любопытны легенды, записанные со слов Хесусы Салинас. Вот одна из них, веками передававшаяся из уст в уста:

«Мы были всегда. Задолго до того, как пришли инки, когда Та-Ти-Ту, отец солнца, еще не сверкал над миром, когда озеро Титикака не взрастило тотору, мы уже жили здесь... Нам не холодно зимними ночами, а ледяной туман не входит в нас и не заставляет умирать. Мы не говорим на языке других людей, и они не могут нас понять. Мы народ воды».

Далее легенда рассказывает, как серия катастроф привела к угасанию народа уру. Сегодня на островах Титикаки живет около тысячи индейцев. Еще около полутора тысяч «смешавшихся» уру живут на перуанском и боливийском берегах, возделывая поля и выращивая скот — короче, «цивилизовавшись».

В жизни тростниковых островитян мало что изменилось за минувшие столетия. Они весьма подозрительны к приезжим. Особенное беспокойство вызывают у них работы и изыскания на озере. Индейцы боятся, что в результате исчезнет рыба, а вода загниет. (Честное слово, такое впечатление, что они в курсе нынешних тревог по части загрязнения окружающей среды!)

Жизнь уру обеспечивает тростник — тотора. Это растение с высокими стеблями и плоскими листьями. Срастаясь, тростник образует пружинящую платформу. Вода в озере холодная: температура ее не поднимается выше 11 —12 градусов. Вся жизнь уру проходит на воде. Они переезжают с острова на остров в лодках, сплетенных из тростника.

Основную пищу уру, как и прежде, составляет рыба. Надо, правда, сказать, что улов в Титикаке вполне сравним с божественным промыслом в Тивериадском озере: форель, к примеру, достигает восьми-десяти фунтов! Некоторые ученые связывают это явление с интенсивным космическим излучением.

Прибрежные жители охотно меняют рыбу на овощи. В особой цене на островах «чено», специально приготовленный картофель, который рыбаки используют в качестве приманки. Он растет в высокогорных долинах Боливии и Перу. Выкопанные из земли клубни оставляют на поверхности. Ночной холод схватывает их, а дневное солнце высушивает влагу. На восьмые сутки такой обработки клубни полностью обезвожены.

Зимой жители тростниковых хижин почти не выходят из дома. От сильных волн их защищает многометровый слой пружинистого матраса из тоторы. Время от времени вода все же заливает нажитое добро. Уру в такие минуты обращают молитвы к своим божествам — Луне и Солнцу. А если уж и те не помогают, они грузят скарб в тростниковые лодки и отчаливают в поисках более крепкого островка.

Справедливости ради отмечу, что с недавних пор души уру опекают американские миссионеры — адвентисты седьмого дня. Они купили и

32