Вокруг света 1973-04, страница 41

слоем жира, а раненого — старик говорил, что сам это видел, — подхватывают товарищи и, упираясь лбами под ласты, уводят подальше от берега. И вправду, палили охотники много, но добыли всего семь белух. Иные были по тонне весом. Белые, с едва желтоватым оттенком, без спинного плавника, характерного для других видов дельфинов, они напоминали каких-то добродушных домашних животных, веселых и общительных.

Вскоре белухи пропали. Их никто больше не видел, охотники перестали дежурить на мысу.

Близилась осень. Солнце на ночь пряталось за море, но небо до утра оставалось светлым. Лишь к полуночи сгущались серые сумерки. Я часто бродил по берегу. В затаенных бухточках у самого берега таились лах-таки и нерпы. Лахтаки, заслышав шум моих шагов, поднимали головы, как морские львы в цирке, напрягшись и глядя в мою сторону, неслись по воде, поднимая белую пену, и исчезали. С нерпами мне удавалось завести более продолжительную игру. Я размахивал руками, гремел под водой железками, и иные, особенно молодые, появлялись близко от меня с расширенными от ужаса глазами. В это время я их и фотографировал. К тому времени как охотник я скончался. Я еще носил с собой ружье, но уже не стрелял, решив для себя раз и навсегда, что промышлять охотой не мое дело, а без нужды убивать животных дело и вовсе скверное.

В одну из таких светлых ночей я оказался в бухте Спартака. Днем раньше я приметил, что множество чаек кружит неподалеку от айсберга. Чайки взлетали, садились на воду, будто бы там тащили рыбацкий кошель. Чаек было много, и мне показалось, что я слышу их истошный гомон, хотя и глядел в тот момент в бинокль. Не паслись ли там белухи? Мне показалось, что несколько раз я видел на воде их белые головы. Весь день я следил за чайками и догадался, куда плывет рыба. И точно, когда я добрался под вечер до бухты, пир там шел горой.

Бухта эта, если на нее взглянуть сверху, очертаниями напоминает фужер. Ручей, соединяющий бухту с мелководной лагуной, глядится на карте как бы ножкой этого фужера. Белуха загнала сайку в бухту, и та, спасаясь, выбросилась на берег вместе с волной. На мокрой гальке

по всему берегу серебряным ожерельем распростерлась еще трепыхающаяся рыба. Этого я вынести не мог. Я вспомнил, с каким удовольствием мы ели жареную сайку, как жалели, что рыба ушла. Здесь же ее пропадала масса. Чайки, едва засветлеет, подберут все. Пыхтенье белух неслось со всех концов бухты, временами раздавалось какое-то птичье щебетанье, повизгивание: чувствовалось, что зверью сейчас хорошо. Никто не мешал им в этой укромной бухте, и звери двигались в воде неторопливо. Подолгу виднелся над водой бабочкообразный хвост медленно заныривающей на глубину белухи.

Один берег бухты был обрывист. Старый пласт льда намертво вмерз в него. Я отправился туда и пробрался на край ледяного барьера. Внизу, в нескольких метрах подо мною, плыли белухи. Их белые тела были отчетливо видны в прозрачной ледяной воде. Собравшись в стаю, шестеро двигались от середины бухты, образовав небольшой по-лукруг. Они часто всплывали, вдыхая воздух, но, едва до берега осталось около тридцати-со-рока метров, погрузились и больше не поднимались на поверхность. В это время их торпедо-образные тела с большой скоростью неслись к ледяному барьеру. У самого барьера они перевернулись на бок, приоткрыли пасти и заскользили вдоль ледяной стены. Сайка, серой тучей жавшаяся к льдине, сама попадала зверю в пасть. В панике рыба выпрыгивала на поверхность, падала на плавающие льдины. Она уже неспособна была ни бежать, ни сопротивляться. Уходя, белуха норовила еще как можно громче шлепнуть по воде хвостом, глуша, готовя для следующего подхода рыбу. Продолжая плыть под водой, белухи вновь собрались в стаю и, удалившись на почтительное расстояние от берега, разом вынырнули и вздохнули. Атака повторилась ¹.

Трудно сказать, что на меня больше всего подействовало: злость ли за пропадавшую сайку или захватил охотничий азарт. На какой-то момент я потерял чувство самоконтроля, скинул с плеча ружье и выстрелил, целясь точно в голову, как и

¹ Чрезвычайно интересная для исследователей деталь. Насколько мне известно, в природе вплотную еще не удавалось подробно пронаблюдать процесс кормежки белух. (Примечание доктора биологических наук А. В. Яб-локова.)

учил старик. Выстрел прогремел, как удар грома в сумеречной тишине. Какое-то время звери продолжали плыть по инерции к берегу, но вдруг все разом повернули и поплыли назад. Звери бежали! Я видел, как они торопливо мчались в Mjpe со всех концов бухты. Вскоре ни одной белухи в бухте не осталось.

Этого я не ожидал, и в растерянности остался стоять на краю берега, размышляя, не ранил ли я ненароком белуху, ведь убить-то я ее вовсе не хотел. Не достать бы мне ее в таком месте. В тишине прошло несколько томительных минут, и вскоре вдали послышались вздохи белух. Они возвращались. На душе у меня стало веселее. Я все же выстрелил, когда белухи приблизились, но теперь уже в воду, просто так, и белухи вновь бежали. Я выстрелил еще, когда звери вернулись, и они опять бежали, но на этот раз вернулись быстрее и, словно посовещавшись, взвесив и обсудив все, больше уже на выстрелы внимания не обращали.

Одна из белух подплыла к барьеру совсем близко. Она остановилась внизу под водой и внимательно на меня посмотрела. Она даже не дотронулась до рыбы и, помаявшись на месте, последней покинула барьер. Я видел, как она догнала стаю и растворилась в ней.

Мне показалось, что во взгляде ее было любопытство. «Интересно, — подумал я, — каким я показался ей из-под воды». И вдруг меня будто озарило. Ведь я стою на самом краю ледяного барьера! Лед за лето стал непрочным, рыхлым от тепла и может от звука выстрелов, плеска волн рухнуть в море в любую минуту, и тогда уж йикогда не удастся мне вновь стоять на берегу. Упади я сейчас в воду, никто из людей и не услышит этого, не придет на помощь. Осторожно я выбрался на берег, а потом и ушел вовсе.

Ну а рыбы в тот год нам всем хватило. Оказалось, что белухи загнали сайку по ручью в лагуну. Осенний шторм вскоре замыл галькой ручей, и лагуна стала озером. Там было по колено. Когда ударили заморозки, мы без труда лопатой наловили сайки несколько мешков, заморозили ее и жарили всю зиму.

С тех пор прошло много времени, но испытующий взгляд той белухи врезался в мою память, ибо к этому егае прибавились и угрызения саа^сти.

39