Вокруг света 1974-06, страница 14

привычным в Белфасте обряд обыска. Со всех сторон профессионально обшарили грубые руки. Несколько вопросов, проверка документов — и «Можете следовать дальше». Здание «Европы», самой дорогой и современной гостиницы в Белфасте, охранялось, как королевские бриллианты. За квартал встречали стальные рогатки и щиты контрольных постов. За ними придирчивые автоматчики в пятнистых маскировочных комбинезонах. Не лень им залезать и под капот, и под сиденья, и под машину.

У входа в гостиницу дежурят солдаты с винтовками наперевес, а временами и броневик по прозвищу «свинья», но явно не за внешнее сходство с этим мирным животным. В просторном холле скучают, почитывают газеты, фланируют из угла в угол, кокетничают с девицами у барьера администрации полицейские детективы в штатском. Даже в лифте трудно отделаться от ощущения, что за тобой холодно и враждебно следят, а у себя в номере каждый предмет кажется с ушами и глазами.

В шикарном баре «Европы», сверкающем полировкой дуба и никелем, было, как обычно, немноголюдно и поэтому неуютно. С началом широких волнений в августе 1969 года практически иссяк поток иностранных туристов, которых прежде влекли полноводные реки и озера, славящиеся рыбалкой, тихие рощи и приветливые луга, чуть-чуть патриархальная сельская жизнь, какой уж не встретишь в других странах Западной Европы. Не видно было и бизнесменов. Нет смысла вкладывать деньги в предприятия и магазины, если нет никакой гарантии, что они не взлетят на воздух. Попадались только спекулянты недвижимой собственностью, резко упавшей сейчас в цене, да неугомонные журналисты, которым на роду написано торчать в самой гуще событий, даже когда им эти события поперек горла.

Когда за окнами тяжело бухал взрыв, по реакции можно было отличить аборигенов от гостей. Местные так привыкли, что не обращали никакого внимания, а приезжие вздрагивали: «Слышите, еще один». Они были похожи на ротозеев, глазеющих на агонию жертв автомобильной катастрофы. Для журналистов-старожилов

взрывы в Северной Ирландии давно перестали быть сенсацией, разве только окажется небывало много человеческих жертв.

Это сытое, хорошо оплачиваемое, слегка подвыпившее и циничное

общество отталкивало, и я вернулся в номер, чтобы по свежим следам записать впечатления прошедшего дня. Засиделся допоздна, поставил наконец точку и вступил в неравную борьбу с окном. С пятой попытки где-то что-то сработало, и в накуренную комнату ворвался ночной воздух.

Улицы будто вымерли, только изредка проходят армейские патрули. Пустуют кафе и ночные клубы. Никто не решается ходить на поздние сеансы в кино, опасаясь взрыва. С наступлением сумерек Белфаст покидают даже водители такси. Никогда не знаешь, кто из пассажиров приставит к затылку пистолет. Хорошо, если удовлетворятся выручкой, а то и машину уведут.

...Моросил мелкий надоедливый дождичек. У подъезда рассаживались в бронетранспортере солдаты сменившегося наряда — молодые, даже очень молодые ребята, попавшиеся на рекламную удочку армии. После долгих скитаний по биржам труда выясняется, что надежд на получение приличной работы никаких, а в газетах и журналах регулярно публикуются красочные объявления, манящие в теплые, неизведанные края, где темнокожие девушки не способны устоять перед чарами «томми». Романтика, пальмы, золотые пески да и подход к делу серьезный: «Нам нужны специалисты разных профилей, и мы сделаем из вас специалистов», — зовет реклама. Правда, с тех пор, как из Белфаста в Англию стали отправлять все больше гробов, на вербовочных пунктах забили тревогу: число молодых людей, пожелавших вступить в английскую армию, сократилось почти вдвое.

Четыре года назад солдат встречали как миротворцев. Лондонская печать трубила, что они «встанут стеной между враждующими католиками и протестантами». Женщины выносили горячий чай, потчевали печеньем. Но «медовый месяц» длился недолго. Регулярные войска вошли в Белфаст и Дерри, чтобы подпереть штыками основы колониальных порядков, давшие глубокие трещины под напором движения за гражданские права. Начались массовые аресты, обыски и облавы, было введено интернирование, затем последовало «кровавое воскресенье» в Дерри, когда английские парашютисты расстреляли мирную демонстрацию, положив насмерть 13 человек. Наконец — прямое правление, операция «Мотормэн» и закулисные торги политических деятелей. А днем и ночью грохочут взрывы и стрель

ба. Только с августа 1969 года больше тысячи человек пали жертвами английской оккупации Северной Ирландии.

...По улицам Белфаста, усеянным осколками стекла и кирпича, по вывороченным камням. мостовой крадется, прижимаясь к стенам, английский патруль. Лица солдат густо измазаны жженой пробкой, чтобы не выделялись в темноте. Даже если солдат двое, замыкающий пятится задом, сторожко скользя взглядом по крышам домов и стриженым кустикам за 'оградой. Автоматы наготове, пальцы — на спусковом крючке. Вчера вечером в этом районе подорвался на мине бронетранспортер, и было приказано «очистить улицу от террористов». Командиру патруля выдали длинный список «подозрительных лиц». Вышибали двери плечами и прикладами, врывались в комнаты, где семьи отдыхали перед синеватым экраном телевизора. Один оставался сторожить хозяев, другие переворачивали дом вверх дном. Взламывали половицы, вспарывали тюфяки, рылись в книгах и письмах. Не щадили никого и ничего.

Потом снова — враждебная улица с битыми уличными фонарями и стенами домов, вымазанными черной краской. Мазали днем сами солдаты, чтобы в темноте их фигуры не выделялись на светлом фоне. Но в полной тишине, нарушаемой лишь шорохом дождя, предательски громко звучат кованые солдатские ботинки. Хлестнул, как бич, выстрел, другой; как плотная бумага разорвалась — автоматная очередь. Еще не успев залечь, при падении, солдаты открыли огонь. Стрельба прекратилась так же внезапно, как и началась. Сержант приказал перебраться в укрытие поближе к домам. В небольшой луже остался лежать безусый парнишка. Не пригодился защитный «пуленепробиваемый» жилет...

«За что умирают британские солдаты в Ольстере?» — спросили как-то генерала Тьюзо, командующего оккупационным корпусом в Северной Ирландии. «Солдат умирает за дело, которое поручило ему командование в соответствии с политикой правительства ее величества», -ч— четко отрезал генерал. Когда тот же вопрос задали солдату-старослужащему, он ответил после некоторого раздумья: «Да ни за что. Если погибает ирландец, он становится для своих людей мучеником, героем. Он отдает жизнь за то, во что верит. А мы? Да ни за что».

12