Вокруг света 1974-09, страница 76

создавать заново уже известный, но — увы! — исчезнувший «элемент». Не белое — темное, стертое пятно было в «периодической таблице» животного мира.

На Американском континенте в бизонов, ближайших родственников зубров, перестали стрелять, когда их оставалось несколько сот. йеллоустонский, а потом и другие национальные парки приняли бизонов под свою защиту. Перенаселенная Европа располагала если не большим числом ружейных стволов, то несравненно дольшим временем, чтобы зубр перестал встречаться даже в самых глухих местах. Чистокровный кавказский зубр исчез совершенно. В Европе сохранилось всего около 75 голов беловежских зубров и их гибридов с кавказскими.

Восстановительные работы в Кавказском заповеднике были начаты в начале 50-х годов с зубробизонами из Аскании-Нова.

Стояла осень. Заходящее солнце калило домики поселка, крытые пихтовой дранкой, голубой дымкой затягивало ущелье, длинно и косо повесив над ним столбы света. Недалеко внизу шумела Белая, и в воздухе уже ощутимо тянуло стылым холодком — предвестником первых морозов.

Встречавший Калугина егерь снял с дверей домика замок, внес вещи, засветил лампу-семили-нейку.

— Вот... Тут будете жить...

Потом на крыльце коротко бухнули сапоги, и все стихло.

В- неостывшей печи перебегали голубоватые огоньки. От окна в одну раму стекала прохладная воздушная струйка... Не спалось.

Дорога все еще жила, беспокойно ворочалась в Калугине, и стоило зажмуриться, как тело мягкими разворотами начиналр уходить куда-то в пространство. И потом эти мысли... Новое место, новое дело. Судьба человеческая складывается подчас неожиданно, внешне чуждая какой бы то ни было закономерности. И тот, кто решился на перемену в своей судьбе, похож в какой-то мере на человека, вдруг взявшего билет на поезд и махнувшего в незнакомую местность. Так 'было и с ним. Заканчивал аспирантуру, работал в институте и вдруг уехал в затерянный среди гор поселок... Вспомнились слова институтского профессора, с убежденностью брошенные им в притихшую аудиторию: «Зубра, как и европейского тура, практически можно считать исчезнувшим видом. Исчезнувшим!»

Калугин обулся, взял фонарь и вышел на улицу. Луны не было, но дорога словно светилась изнутри, и каменистый, выбеленный недавними дождями спуск казался молочно-серой рекой. Спуск вел к броду, а сразу за ним начиналась дорога на Кишинский кордон.

Там находился зубропарк. Там жили зубры. Вернее, пока зубробизоны. Звери, привыкшие к равнинным лесам и унаследовавшие от бизонов тоску по бесконечным степным горизонтам. Надо было научить их карабкаться по крутизне, переплывать ревущие горные речки, самостоятельно добывать корм и забыть про то нехитрое убежище, что строил теперь для них человек. Научить жить так, как жили их предки, настоящие горные зубры. Многое еще надо было сделать. И прежде всего добраться на кордон Киша и все увидеть своими глазами.

Фото И. КОНСТАНТИНОВА и В. ГИППЕНРЕЙТЕРА

Н а кордон он выехал через три дня. Сопровождающий Калугина егерь курил, щурился на раннее солнце и незаметно изучал свое новое начальство. Невысокий, подбористый, Калугин в отличие от большинства некрупных людей двигался неторопливо, почти расчетливо. Умело подогнал стремя, сел, и егерь тут же отметил, что вес и посадка у Калугина почти кавалерийские и, значит, лошади под таким седоком будет легко.

А Калугин вдруг вскинул на егеря голубые глаза и спросил:

— Ну как?

—* Что «ну как»? — не понял егерь.

— В начальники гожусь?

И смутившийся егерь понял, что Калугин тоже присматривался к нему, только делал это куда незаметнее, чем он, егерь.

Ехали долго. В бронзовой чеканке стояли рослые дубы, и седые паутинные пряди стеклянйо вспыхивали на солнце. Потом лес расступился, распался на отдельные цветные «острова», и возле одного из них Калугин увидел массивные ворота зубро-парка. Двухметровой высоты изгородь, прогоны в четыре метра длиной, навешенные на плотные, словно литые, столбы. Чувствовалось, что сила, которой они должны были противостоять, — немалая.

Подъехал Василий Васильевич. Никифоров, зубро-вод-егерь, наблюдающий за стадом, поздоровался.-

— Зубров уже подогнали... Лежат сейчас...

Он спешился, открыл ворота, потом взял пустое ведро и застучал по нему палкой.

Через несколько минут стадо медленно потянулось через поляну. Впереди, то и дело останавливаясь и Шумно выдыхая воздух, отчего стебли травы разваливались прядями, шел крупный зубр.

Калугин, волнуясь, смотрел на животное, предки которого были ровесниками мамонта...

И начались дни, полные забот, разъездов, наблюдений, иногда происшествий, часть которых забылась, оставшись только дневниковой записью, другая же врезалась в память Калугина навсегда-Особенно запомнился один из трудных дней его первой весны здесь, на кордоне Киша.

Калугин и егерь стояли недалеко от нагретой полуденным солнцем поляны, и на душе у обоих было тягостно. Калугин опустил бинокль, передал его Никифорову. TatM, на поляне, в густой траве, лежал родившийся неделю назад зубренок, а возле него, тревожно хрюкая и толкая его мордЪй, металась зубрица. Зубренок был мертв.

Надо было взять его труп, но как? Силой ничего не сделаешь, а зубренок позарез нужен для проб на анализ. Ведь это уже третий смертный случай!

Калугин повернулся к Никифорову.

— Василий Васильевич, пусть кто-нибудь отвлечет ее, а мы постараемся унести зубренка. Лучше пусть двое — один подстрахует...

Егерь кивнул.

— Добро. Схожу к зубропарку, позову ребят.

Через двадцать минут он вернулся, держа в руках брезентовый плащ.

— Вот... Вместо носилок...

Прячась за деревья, они вышли к краю поляны. Отсюда до зубренка оставалось метров пятьдесят, и ветер дул на них.

В это время двое егерей появились на противоположной стороне поляны. Оба были налегке, без оружия и даже без фуражек. Один из них вытащил из кармана голыш и, размахнувшись, бросил его в зубренка. Камень упал недалеко от не

74