Вокруг света 1974-10, страница 39

пикантные детали из жизни уголовного мира, ни похождения подпольных торговцев наркотиками и агентов-провокаторов, ни перестрелка с последующей погоней и облавой. Суть в том, что «Дело Лос Трес» — «Дело Трех» — было вопреки утверждениям судебных властей насквозь политическим. И рассказывать о нем — значило поведать публике о самых жгучих, взрывных проблемах одного из национальных меньшинств США — чиканос, американцев мексиканского происхождения.

Обстоятельства «Дела Лос Трес» стали известны мне летом 1973 года, во время X Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Берлине. В жаркий августовский день я подошел к кинотеатру «Интернациональ», где размещался клуб делегации США, в надежде застать там кого-нибудь из американских индейцев. Парень, которого я принял за индейца, оказался чикано. Он не обиделся:

— Бывает. Да и потом у многих из нас в жилах течет и индейская кровь. А те, кого вы ищете, появятся только поздно вечером.

Узнав, что я из Москвы, он, словно угадав мой следующий вопрос, предложил:

— А что, если вы напишете и про нас? О жизни чиканос в Аме-рике-то пишут не часто, а за границей, наверное, и подавно.

Вскоре мы сидели в одной из комнат фестивального американского клуба. К моему новому знакомому, Артуро Родригесу, присоединились его друзья — Хуан Балдисан, Хаиме Гарсиа и Нативо Лопес. Как раз Лопес-то и был послан на фестиваль «Комитетом за освобождение Лос Трес», и именно он рассказал мне о проблемах городской молодежи чиканос, подробно описал обстоятельства лос-анджелесского процесса 1971 года, сыгравшего немаловажную роль в развитии организованной борьбы чиканос за свои социальные и политические права.

НАРКОТИКИ ИЛИ НАРОД

— Чтобы понять суть этого дела, надо вспомнить события, которые ему предшествовали. — Нативо вытаскивает из стопки лежащих перед ним бумаг тонкую брошюру и подает ее мне. — Это издал наш «Комитет за освобождение Лос Трес». Здесь рассказано немного о том, что успели сделать эти трое парней до того, как ФБР подстроило им ловуш

ку. Хуан Фернандес, Альберто Ортис и Родольфо Санчес были активистами организации, которая возникла весной 1969 года в восточной части Лос-Анджелеса. Она называлась «КАСА де Кар-налисмо», или «Центр общественного автономного действия». (CASA расшифровывается как Centro de Accion Sociale Autonomo).

В комнату заходит стройная черноволосая девушка.

— Ленор де Круз, — представляется она мне и кладет на стол несколько газет. — Вот то, что ты просил, Нативо.

Это газеты, издаваемые разными организациями чиканос. Нативо пододвигает их ко Мне:

— Посмотрите, что творится до сих пор в восточном Лос-Андже-лесе, как зверствует полиция. Руководители КАСА хотели покончить с этими издевательствами, вытащить своих собратьев если не из нищеты, то хотя бы из темноты и невежества...

«Ассоциация прогрессивных действий общины Маравилья» устроила пресс-конференцию, на которой сообщила о новых фактах полицейского террора против чиканос на территории этой общины. Избиениям и издевательствам подверглись Джозеф Санчес, Леонард Родригес, Марио Мон-тойя, братья Пинон — 19-летний Сэл и 16-летний Дэвид.

Братья Пинон сделали заявления для печати. Сэл: «В 1.30 ночи 19 мая 1973 года меня и Дэвида остановил на улице полицейский патруль. По неизвестной причине нас подвергли обыску. Один из полицейских ни с того ни с сего ударил меня по лицу. Я ответил ему тем же. И тут получил такой удар, что потерял сознание. Очнулся в больнице».

Дэвид: «Меня втолкнули в какой-то двор и стали бить дубинками. Брата в это время увезли. Из дома выбежал хозяин, Альберт Пачеко, и две его ееетры. Они стали просить полицейских прекратить избиение. Их арестовали.

На меня надели наручники и втолкнули в машину. По дороге в больницу машина остановилась в безлюдном парке. Полицейские открыли дверь и сказали мне: «Беги». Я знал, что это провокация, и отказался. Тогда они изо всей силы захлопнули дверь так, что она пришлась мне по ногам. Потом один ударил меня дубинкой в пах».

Сэл: «В больнице «Белла Виста» полицейские продолжали мучить и оскорблять нас. Врачи все это видели и хохотали так, будто наглотались веселящего газа. Поэтому Дэвид не доверился им и не позволил зашивать раны на голове. Потом нас повезли в участок. Дэвида выволокли из машины за волосы и опять ударили между ног. В участке нас обыскали. У Дэвида нашли расческу с фирменным клеймом «Маленький человек». Один полицейский схватил авторучку и стал писать эти слова на лбу и щеках Дэвида. Остальные тем временем принялись избивать меня. Старались метить в тот глаз, который покалечили еще на улице. Потом они сказали, что нехорошо, когда пол и стены забрызганы кровью, что ее надо вытереть, и стали водить нашими лицами по стенам. Мы попытались

заикнуться о наших конституционных правах, но в ответ посыпались новые удары и оскорбления».

— Те, кто создал «КАСА де Карналисмо», понимали, что чиканос не добьются справедливости, если будут мириться со своей отсталостью, неграмотностью, — говорит Нативо, дождавшись, когда я пробегу глазами рассказ братьев Пинон. — Поэтому они взялись за просветительскую работу. Читали лекции, устраивали семинары, концерты, организовывали различные курсы и кружки, пункты юридической консультации, вели воспитательную работу с молодежью, пытаясь покончить с гангстеризмом среди подростков. Очень скоро они поняли, что весь их энтузиазм будет растрачен впустую, если не ликвидировать едва ли «е самое главное зло — торговлю наркотиками.

Наркомания в нашей стране достигла масштабов общенациональной проблемы, но в трущобах Лос-Анджелеса она стала бедствием номер один. Власти не справлялись или не хотели по-настоящему браться за эту проблему. И руководители КАСА решили взять дело в свои руки. Они начали кампанию под лозунгом: «Если народ не уничтожит наркотики, наркотики уничтожат народ». План основывался на простой логике: чтобы разделаться с наркоманией, необходимо покончить с источником наркотиков; этот источник — подпольные дельцы, следовательно — надо изгнать дельцов.

Активисты КАСА действовали решительно. Обнаружив «пушера» ¹, предлагали ему немедленно и навсегда убраться из этих мест. Специальные пикеты взяли под наблюдение уличных лоточников и магазины, торгующие шприцами. И район КАСА стал быстро очищаться от наркотиков. Это официально отметили медики, когда провели обследование молодежи. Особенно отличились в кампании как раз те трое, что угодили в полицейскую западню, — Хуан Рамон Фернандес, Альберто Ортис и Родольфо Пена Санчес. Популярность «КАСА де Карналисмо» росла. Но вместе с ней росла и подозрительность властей. Нам их линия ясна: держать чиканос подальше от политики. Поэтому они и смотрят косо на любую организацию, которая может стать центром согласованных, спланированных действий мексиканского меньшинства. Было решено дискредитировать КАСА любой ценой. Об этом го

¹ «Pusher» — «толкач», продавец наркотиков (амер. слэнг).

37