Вокруг света 1975-04, страница 37
тянщиками на своих переносных горнах, хриплый голос слепого певца, исполняющего песни родной анатолийской деревни, которую он покинул много лет назад, — все это я слушаю за утренним чаем в крохотном садике возле Ени джами1 у южного конца Га-латского моста. Со всех сторон вокруг меня течет бесконечный поток хамалов-носильщиков, занимающихся доставкой всего, чего угодно. Например, в то утро мимо проплыли связанные вместе десяток велосипедов, огромные ящики с товарами, швейные машинки, холодильники, диваны. Мне рассказывали, что один рекордсмен-носильщик умудрился притащить в гостиницу на собственной спине даже пианино, проделав путь в несколько кварталов по тротуарам, забитым прохожими. Среди хамалов много крепких деревенских парней. Согнувшись под тяжестью груза, загнав в зубах накладные, они с раннего утра до поздней ночи снуют по людным улицам, довольные тем, что нашли работу в Стамбуле, неважно, какой ценой достается им кусок хлеба. Впрочем, стамбульцы не видят в этом ничего особенного: нанимать грузовик дорого да и сами улицы порой так узки, что по ним не проедешь, что ж тут удивительного, что мелкие лавчонки пользуются услугами носильщиков? Но в Стамбуле есть немало и тех, кто зарабатывает себе на жизнь куда менее праведными трудами. Это городские жулики и мошенники, особый клан людей с фантастическим умением очаровать человека, которые балансируют где-то на грани закона. Я познакомился с одним из них, выдающим себя за врача. Свои обходы он редко начинает раньше десяти утра. Как раз в это время он подошел к моему столику в садике у мечети. Первое, что бросилось в глаза, донельзя протертые манжеты рубашки и дырявые на пятках носки. Представившись, он озабоченно заявил, что я неважно выгляжу и мне стоит проверить давление. — Сколько это будет стоить? — О, всего две лиры, — и тут же с готовностью перевел свою таксу на американские деньги, — четырнадцать центов. Я выразил согласие, и он с ловкостью заправского фокусника извлек из черной сумки аппарат для измерения кровяного давления, моментально обмотал мою руку манжетой и с сосредоточенным 1 Ени джами — Новая мечеть, известна тем, что, будучи заложена в 1614 году, строилась целых 50 лет. видом принялся жать резиновую грушу. Затем, мельком взглянув на шкалу, он коротко бросил: — К счастью, вы абсолютно здоровы, — и для поддержания своей вымышленной репутации добавил: — Я здесь бываю сравнительно редко. Только тогда, когда выдается свободная минута в больнице. Он обошел все столики, и везде диагноз был один и тот же: «Вы абсолютно здоровы». «Врач» поставил его даже старику астматику, который жадно ловил ртом воздух, словно вытащенная из воды рыба. Самый знаменитый стамбульский мошенник Осман-фазан, прозванный так за любовь к ярким костюмам, вот уже несколько лет как удалился на покой. Но память о нем живет и по сей день. Еще бы, ведь Осман-фазан ухитрился продать трамвай одному купцу, убедив его, что является владельцем системы общественного транспорта Стамбула. Другим его подвигом была продажа городской башни с часами, причем в этом случае он соблазнил покупателя тем, что тот сможет взимать плату с тех, кто проверяет по городским часам свои собственные. Сейчас ходят слухи, что Осман-фазан, возможно, тряхнет стариной, пока не сумеет сбыть кому-нибудь новый мост через Босфор. Во всяком случае, в свое время Галатский мост он продавал несколько раз. Построенный 60 лет назад понтонный Галатский мост не просто связывает между собой два района европейской части Стамбула. Это мост между древностью и современностью, и именно здесь отчетливее всего звучит эхо прошлого города, история которого уходит в глубь веков на две с половиной тысячи лет. Первоначально город назывался Ви-зантиум, или Византия, по имени вождя греческих колонистов из Ме-гары Визаса, основавшего его в середине VII столетия до нашей эры. Правда, как гласит легенда, вначале поселение возникло на азиатском берегу Босфора, но потом дельфийский оракул подсказал более удобное место — прекрасную естественную гавань Золотой Рог. После того как в 330 году император Константин перенес туда столицу Римской империи, город оыстро стал наиболее богатым и красивым во всем тогдашнем цивилизованном мире. Как писал Гиббон, «из каждой провинции в Европе и Азии в имперскую казну непрерывно текли потоки золота и серебра». Ясно, что столица раннего христианства оказывала немалое влияние на ход событий и судьбы Европы да и большей части тогдашнего мира. В 1204 году крестоносцы четвертого похода взяли штурмом и разграбили Константинополь. Среди их добычи были и бронзовые кони Лисиппа, ныне украшающие собор святого Марка в Венеции. Два с половиной столетия спустя город захватила турецкая армия, и он стал столицей обширной Османской империи, пока пятьдесят лет назад не образовалась Турецкая республика. Из всех императоров, султанов и военачальников, оставивших след в многовековой истории Стамбула, есть одно имя, которое жители города помнят и почитают больше всех других. Нет, это не Махмед II Победитель, чьи солдаты после почти двухмесячной осады ворвались в город через неприступные крепостные стены и захватили его во славу ислама и Османской империи. И не император Юстиниан, не пожалевший для постройки Айя-Софии 320 тысяч фунтов 1 золота и труда 10 тысяч рабочих, который был настолько потрясен воплощенным в камне проектом собора, что воскликнул: «О, Соломон, я превзошел тебя!» Может быть, тогда император Константин V? Конечно же, нет. Его помнят лишь потому, что он обожал, когда ему преподносили блюдо с горой отрезанных носов его противников. Человек, перед которым преклоняется не только Стамбул, но и вся Турция, это Мустафа Кемаль, голубоглазый военачальник и государственный деятель, заслуживший почетное имя Ататюрк — «Отец турков». Сегодня трудно найти в Стамбуле комнату, которую бы не украшал его портрет. Причем почитание это не только искренне, но и вполне оправданно. После первой мировой войны союзники предложили ликвидировать остатки Османской империи, что и вызвало войну за независимость 1919—1922 годов. После победы Ататюрк был избран президентом молодой Турецкой республики. Сегодня большинства из тех, кто сражался под знаменем Ата-тюрка, нет в живых. Но оставшиеся не забывают прошлых сражений. И когда во время своих традиционных встреч они проходят по улицам, одетые в старую выцветшую форму при орденах и регалиях, а кое-кто с тщательно хранимым все эти годы оружием, это зрелище никого не может оставить равнодушным. Старики, они маршируют как на параде, и гордость за славные дела оказывается сильнее и мучительно ноющего сердца, и негнущихся от артрита суставов. Мне довелось познакомиться с одним из ветеранов. Фейяз Полат вошел в кофейню, прикрыл за собой дверь и, как большинство пожилых людей в Стамбуле, прежде всего направился к плите — убедиться, что огонь не погаснет, пока он будет сидеть за своим любимым столиком. Затем он снял старенькую шинель и поправил медали на таком же ветхом френче. — Я сражался в войсках Ата-тюрка в центральной Анатолии, — не спеша рассказывал он. — Три года. В кавалерии. Ранили меня всего один раз. Даже не рана, а 1 Фунт — 453,6 г. 3* 35 |
