Вокруг света 1975-04, страница 40

здесь постоянно проживает четвертая часть населения города, причем согласно прогнозам в ближайшие 10 лет эта цифра возрастет до 40 процентов.

И все же азиатская часть Стамбула — Ускюдар производит впечатление тихого зеленого пригорода. Весной деревья багряника придают холмистому пейзажу какой-то алый оттенок. Да и жизнь здесь по-деревенски неспешна. Однако сегодня крестьянин с плугом, присевший отдохнуть, когда лемех наткнулся на большой камень, с завистью смотрит на безупречную борозду, которую проложил на морской глади далеко внизу корабль...

На обратном пути я подъехал к паромной пристани в Ускюдаре. Прошел час, но длинная очередь машин продвинулась на каких-то 20 ярдов Полтора часа — никаких изменений. На исходе третьего часа я вообще потерял представление о времени, если не считать того, что ко мне подходило никак не меньше двух десятков бродячих торговцев. Они предлагали все, что угодно, начиная от чехла для рулевого колеса и кончая надувными Санта-Клаусами. Позднее в тот же день, когда я исходил потом в раскаленной турецкой бане, один из знакомых турок, рассмеявшись, раскрыл тайну того, как сесть на паром без очереди: «Есть два способа: жениться или умереть». И пояснил, видя мое недоумение: «У нас в Стамбуле существует традиция: новобрачные и похоронные процессии пропускаются без очереди».

Хотя в Стамбуле насчитывается, по крайней мере, сотня турецких бань, я специально выбрал «Чинили Хамам» из-за ее древней истории. Она была построена в XVI веке для адмирала Барбароссы, служившего у султана Су-леймана. Сей славный флотоводец не только победил генуэзского адмирала Андреа Дориа, но и был большим любителем попариться. В течение многих лет бани бездействовали, постепенно ветшали, пока за их восстановление не взялся нынешний владелец Четин Каратюн. Ему удалось даже заручиться поддержкой властей, ибо «Чинили Хамам» является еще и архитектурным памятником прошлого, построенным выдающимся турецким зодчим Синаном ². Судь

¹ Я р д — 91 см.

² Синан за свою жизнь построил 131 мечеть, 55 медресе, 19 мавзолеев, 17 минаретов, 3 больницы, 7 акведуков, 8 мостов, 33 бани. Умер в возрасте 110 лет.

ба этого человека необычна: за свою жизнь он прошел долгии путь от раба, а затем солдата до главного придворного архитектора султана Сулеймана. По его проектам построены сотни зданий, многие из которых и по сей день остаются памятниками человеческому гению.

— Когда-то в Стамбуле было 350 бань, — рассказывал мне хозяин «Чинили Хамам» Каратюн. — Теперь осталась едва ли сотня, да и среди них новых лишь около двух десятков. Владеть баней — дело прибыльное. Каждый день у нас бывает 150—200 посетителей.

Как и все классические турецкие бани, «Чинили Хамам» состоит из трех отделений: раздевалки, предбанника, где человек предварительно согревается, чтобы не получить тепловой удар, и, наконец, сердца бани — парной. Ну а в последней святая святых «гёбек таши» — «камень для живота», представляющий собой просторный мраморный полок, на котором в блаженной неге исходят потом, очищая тело и душу от злых духов и словно бы рождаясь заново.

—■ Ошибается тот, кто считает турецкую баню универсальным средством против похмелья, — поучал меня Каратюн. — Сюда нужно приходить попариться, чтобы почувствовать себя легким и воздушным как ангел, и тогда сон твой будет крепок, как у младенца.

Да, парная в турецкой бане — это настоящий храм. Сквозь небольшие оконца в своде льются золотистые лучи солнца, а мраморные колонны словно бы потеют в стоградусном пекле. Пробыв час в парной, а затем стоически перенеся жесткий массаж, я почувствовал, что мускулы у меня стали эластичными, как у заправского спортсмена. Когда я прощался, Каратюн вручил мне свою визитную карточку, из которой явствовало, что он является президентом Ассоциации владельцев турецких бань. И мне подумалось, как это здорово занимать столь редкостный пост, председательствуя на собраниях тех, кто посвятил себя сохранению древнего искусства исцеления телесных недугов без порошков и микстур.

— Да будет полок вечно горячим! —■ пожелал я Каратюну, и он серьезно поблагодарил меня от имени своей ассоциации.

Напичканный книгами и кинофильмами о шпионах, я приехал в Стамбул, полагая, что именно в турецких банях находятся центры всевозможных тайных интриг. Где, как не в парной, могут неза

метно встречаться традиционный располневший иностранный агент и похожий на хорька ренегат-пре-датель. Увы, оказалось, что действительность не имеет ничего общего с воображением авторов шпионской макулатуры, хотя вплоть до конца второй мировой войны Стамбул мог поспорить с любым другим городом по части международного шпионажа. Иностранные посольства размещались в Анкаре, но рыцари плаща и кинжала в основном подвизались здесь. О них до сих пор помнят старые официанты в «Парк-отеле», который иностранные агенты избрали своей главной базой, в частности, потому, что, сидя за столиком на балконе гостиницы, очень удобно было считать суда, проходящие по Босфору. Телеграф в те годы до такой степени был перегружен круглосуточно потоком закодированных телеграмм, что, когда однажды приемщику подали бланк с обычным текстом, он долго не мог взять в толк, что же там написано.

Конечно же, кроме турецких бань, ничто так не ассоциируется в Стамбуле со шпионажем, как «Восточный экспресс». Отправляясь из Парижа, через три дня он прибывал на здешний вокзал Сиркеджи, неподалеку от Галат-ского моста. Поездка на этом экспрессе была полна захватывающих дух приключений, которые продолжались уже на улицах Стамбула. Курьер подпольного брильянтового картеля мог, например, выступать под личиной приехавшего в отпуск профессора университета; немка с соломенными волосами вдруг обнаруживала поразительное знание арабского, а венецианский посредник по продаже предметов искусства вез в портфеле каталог поддельных шедевров великих мастеров.

Сегодня на вокзале Сиркеджи разыгрывается иная драма. Не-* сколько раз в неделю здесь собирается молодежь не только из Стамбула, но и со всей Турции, уезжающая на заработки в Западную Германию. Да и не только туда. Ведь сейчас в Европе, по самым скромным подсчетам, работает не меньше 800 тысяч турок, а деньги, которые они посылают домой, дают Турции львиную долю поступлений в иностранной валюте.

Как-то утром в воскресенье я отправился на вокзал Сиркеджи. Он был переполнен народом, но что поразило меня, так это отсутствие обычной вокзальной сутолоки и гама. Люди, молча стоявшие в очереди перед кассами, как я

38