Вокруг света 1975-04, страница 43

ВЛАДИМИР КОРОТКЕВИЧ

Око тайфуна

Рассказ

ПОСВЯЩАЕТСЯ МИНЕРУ В. ЗАЙЦЕВУ

ухта лежала в черных безжизненных сопках, как тусклое зеркало. На этом зеркале спали глухие и настороженные тени кораблей. Слева, вдали догорало созвездие города, самый край этого созвездия, потому что центр его прятался за мысом.

Темноту только изредка вспарывали вспышки ратьера: корабли будто жаловались друг другу, что вот вокруг ночь, хмарь и тоска, что кили их стынут и дубеют в ледяной воде.

Степан прикурил от окурка новую папиросу и выпустил окурок. Услышал, как коротко зашипело внизу, будто кто-то сказал: «Тс-с», и все вокруг вправду заглохло, тяжело и сонно. Стояла тишина. Только изредка над водой певуче стонали, перекликались корабельные склянки. А потом умолкали, и немота, еще более глубокая, вновь повисала над водой.

В эти предрассветные часы мичман Степан Ду-бовец все чаще последнее время испытывал щемящую, но чем-то даже приятную тоску. Будто на несколько минут чья-то жесткая рука отпускала сердце. Словно какой-то теплый дождь орошал на минуту его душу.

Легкий туман на вершине сопок. В слабом мигании звезд он слегка отливает золотом.

Ничто не мешает размышлять... Жаль, что нельзя стоять долго... Сыро... Сразу начинают стонать старые раны... «Минер ошибается один раз...» Глупость какая!.. Дурында какая-то выдумала, а сотни олухов повторяют! Сколько раз приходилось ему видеть

страшное слепящее пламя, смертельную вспышку взрыва почти .рядом... Рассечена щека. Шрам пересек лоб. Ноют сломанная рука и перебитая ключица — последний подарочек войны.

И это всего в 39 лет. А почему всего? Женя не считала, что это «всего». Исчезла... Да и что ей было в человеке, который намного старше ее. Уродливый, как обезьяна. Ну, и с образованием... Не фонтан образование, скажем прямо. А что он мог поделать? Сначала эвакуация, потом бродяжничество, после того как родители умерли. Потом война. Моряки взяли его тогда, во время войны, когда он, Степан, умирал с голоду. Взяли «сурово», потому что понимали, что баловать попусту нельзя. Но и насмешек разных вроде «принести ведро сухого пара из машинного отделения» тоже не было. Нельзя: «сынок». Затем нашел братьев. А братьям этим без него не выучиться было бы, не встать на ноги. Так вот и жениться не надумал. Когда же пришло то, два года назад... А, что там!.. До всего самотугом, так что тут удивляться, что таким вот вырос. Знал, что многих помоложе — и матросов, и тех, что в каких-нибудь чинах — от него воротит. Воротит от сухости служаки, от молчаливости, от грубой резкости, от привычки цепляться за каждую мелочь. Он невольно вспомнил, как однажды сказали о нем:

— Все у Дубовца будет в ажуре. И технику сбережет, и людей... Насколько это предусмотрено...

Не привела бы судьба на корабль, быть бы ему председателем колхоза. Такого устойчиво среднего.

41