Вокруг света 1975-11, страница 40

ределял, насколько близко к кварцевой жиле они лежали в земле. Если далеко, то и копаться в этом месте нечего. Горщик секретов из своих познаний не делал. Делился с ребятами, учил их понимать камень. Но, видно, одного этого мало, чтобы быть с камнем на «ты».

— Иван Иваныч! Топаз! — заорал Женя и, глупея от восторга, поскакал к горщику.

Тот взял обломок камешка и, мельком взглянув, вернул обратно.

— Это не топаз. Кварц.

— Как вы определили?

— Я-то камень чувствую, — сказал горщик. — Топаз отличается от кварца по сколу, по весу и по радужному свечению в местах микротрещин... А это у тебя раух-топаз, говоря по-русски, дымчатый кварц. Но здесь могут встретиться и топазы.

На Семенихе мы пробыли три дня и три ночи. Кроме друзы горного хрусталя, старик нашел для музея м другие камни: раух-топа-зы, кристаллы кварца, розовый письменный гранит...

Перешли вброд Адуй и двинулись в обратном направлении к копи Шерловой, что неподалеку , от поселка Липовское. Копались ^f недолго, часа три, не больше. Жене и тут улыбнулась удача. Нашел кусок породы, в котором сохранился осколок самоцвета. Опять побежал к горщику.

— Это малиновый шерл. — сказал старик, преобразившись. — Знаменитый малиновый шерл. Очень редкий камень. Видишь, чем он отличается от кварца, хоть и похож на него? У кварца штриховки поперечные, а у малинового шерла — продольные. Да и цвет его выдает...

День шел на убыль. Зверев предложил переночевать в брошенной деревне, но ее от нас от

деляло болото. Дима и Володя пошли туда прямиком, чтобы приготовить ужин. А мы поехали в обход. Земля ходила под ногами. Женя шел впереди, чтобы страховать лошадь. Вдруг она начала проваливаться.

— Рассупонивай! — закричал старик.

Женя заметался, не зная, что делать. Когда лошадь наконец освободили от упряжи, она тут же легла на живот. Умное животное не имело никакого понятия о площади и массе, но своим лошадиным чутьем учуяло: чтобы болото не засосало, надо лечь на живот.

Зельберг испугалась, изо рта пошла пена, глаза полезли на лоб.

— Отойдите! — приказал нам Зверев.

, Мы отошли на несколько шагов.

— Отойдите подальше, совсем отойдите.

Старик стал неторопливо беседовать с лошадью. Когда та успокоилась, хозяин велел ей подняться на ноги. Лошадь послушалась. И старик стал отводить ее на сушу. Лошадь, быстро-быстро переставляя ноги, двигалась боком к краю болота.

Переночевав в деревне, рано утром мы отправились к Мур-зинке. Не доходя до селения, я распростился со своими спутниками. Мне надо было идти лесом к шахте, к геологам. Старик был доволен поездкой: нашел для музея интересные образцы.

— А ты много приобрел? — спросил я Женю, который среди ребят был наиболее удачливым,

— Рубля на полтора, если перевести на деньги. Да разве в этом дело?! Для искателя ценно только то, что он сам нашел.

...Прораб шахты Гумар Шай-

буллович Хайбуллин встретил меня как старого знакомого. Показал старые копи, которых тут было видимо-невидимо: они напоминали заросшие противотанковые рвы. В глубине этих «рвов» находились закопки — заброшенные, полузавалившиеся шахты кустарей. Глубина одной из них достигала, например, семидесяти метров. Сейчас горняки использовали ее как запасный выход из шахты, где вели разведку.

Гумар Шайбуллович водил меня по многочисленным штрекам и забоям и рассказывал, что и как. Здесь в основном прятался фиолетовый аметист. Его разведку вели уже на глубине девяноста пяти метров.

В одном из забоев молодые проходчики убирали породу. Ребята — универсалы: сами бурят, сами взрывают, сами убирают породу, сами откатывают.

— Где тут прячутся аметисты? — спросил я сменного геолога Марата Климова.

— В скальных щелях прячутся. В пустоте. — Он показал гнездо, откуда посыпались самоцветы, добытые очередным взр л-вом.

— Я-то думал, в поисках самоцветов лазаете по горам и стучите молотком, а вы, оказывается, шахтеры...

Горняки заулыбались.

— Мы, наверно, так бы и поступали, — сказал Климов, — но нас опередили старатели. За триста лет мурзинские кустари пона-открывали столько месторождений самоцветов, что мы не успеваем определять их запасы...

Да, задали работы геологам мурзинские мужики.

Мурзинка — Адуй-камень

ЕСЛИ ЛУНА БЫЛА БЛИЖЕ...

Чем продолжительней, световой день, тем при прочих равных условиях интенсивней идет развитие многих организмов, в том числе кораллов и ряда водорослей.' Если это правило было верным и в далеком прошлом Земли, а считать иначе пока нет оснований, то по ископаемым остаткам древних кораллов и водорослей в принципе можно судить о продолжительности суток в ранних геологических эпохах. Соответствующие исследования показали, что примерно три миллиарда лет назад сутки были

значительно короче, чем ныне, а один земной год содержал около 420 дней. Из этого по законам небесной механики, в частности, следует, что Луна в тот период должна была располагаться на две трети ближе к Земле, чем теперь. Группа сотрудников Кор-неллского университета (США) сделала на этой основе предположение, что мощные приливы того времени благоприятствовали возникновению и развитию жизни, так как создавали на обширных пространствах весьма динамичный н разнообразный «спектр условий».

Действительно, первые более

или менее определимые и достоверные останки жизни обнаруживаются в слоях 3—3,5-миллиардо-летнего возраста. Но это не значит, что верна вся схема, так как «принцип аналогии», на котором она построена, может и не работать. Два-трн миллиарда лет назад Земля имела совсем иную, чем сейчас, атмосферу, вряд ли такой же была соленость океана, а эти факторы могли влиять на древние организмы куда сильней, чем длительность светового дня, так что интенсивность их развития трудно считать столь уж надежным показателем.

38

ЗА17М1НИ ПРОЕНТЫ ОТНРЬГШЯ