Вокруг света 1975-12, страница 17

поселился с семьей в заповеднике, его можно смело назвать зоологом. О делах степного заповедника он знал буквально все.

— Где же сейчас байбаки? — спросил я, ибо за часовую беседу так и не увидел ни одной

Может быть, Коломийченко сказал это ради красного словца, а может, действительно видел?

Байбачий заповедник ожил, как и предсказывал Коломийченко, около четырех часов пополудни и вымер к восьми вечера. Всюду я видел стоймя

живой души. Когда же я шел по степи, норы байбаков попадались мне почти на каждом шагу. На склонах балок их было так много, что привычный запах полыни вытеснялся специфичным запахом кучно живущих зверьков, будто я проходил по территории зоопарка.

— Спят, — ответил Коломийченко. — У них это строго. Часа четыре гуляют утром, часа четыре — вечером, а днем, в жару, в норе дрыхнут лапками кверху.

Известно, что норы у сурков скрыты глубоко под землей, что они делают ходы в десятки метров длиной, на глубине трех-ия-ти метров копают полутораметровые залы — спальни и туалетные комнаты, но вот каким образом они спят, по-моему, еще никому не доводилось видеть.

стоящих зверьков, но подобраться к ним на удобное для съемок расстояние оказалось непросто. Байбаки были очень осторожными. Издали они еще соглашались поглядеть на меня, но стоило приблизиться, как, вздернув черный хвост, рыжий зверек издавал пронзительный свист и прыгал головой в нору. Вспомнив, как однажды мне удалось пересилить недоверие крапчатых сусликов, я решил и к байбакам применить тот же метод. Тогда, вспугнув зверька, я залег неподалеку от норы. По-пищав, суслики в конце концов смирились с моим присутствием и принялись за свои дела, не обращая на меня внимания. Снимая сусликов, я настолько погрузился в их мир, что, когда в поле зрения объектива неожиданно вползла зеленая ящерица,

испытал настоящий страх, будто был комаром...

Теперь я залег у байбачьей норы и терпеливо ждал. Примерно через полчаса из норы показалась крупная голова зверька, оглянулась, а затем появился и весь зверек. Размером он был с хорошую собаку. Байбак посмотрел в одну сторону, повернулся в мою и, издав серию панических свистков, что-то вроде «ой-ей-ей», так стремительно скрылся в норе, что я понял — больше его не увижу.

Коломийченко посоветовал мне искать «натурщиков» среди байбаков, живущих за территорией заповедника, в охранной зоне, где проходили дороги, ездили машины и мотоциклы и где выпасали скот. Он уверял, что на бойком месте байбаки более привычны к людям, не так осторожны и трусливы. Кроме того, их там много больше, чем в заповеднике. Послушав его, я отыскал очень удобную балку, где байбаков снимать было довольно легко. Я провел в ней много часов, узнал все норы и даже разобрался в характерах некоторых обитателей. Самой бесстрашной оказалась пара, нора которой была метрах в трех от дороги. Когда солнце светило зверькам в глаза и они грелись, лежа у входа в нору, я выползал из балки и, подделываясь под пасущуюся корову, на четвереньках приближался к ним с фоторужьем. Зверьки вставали на задние лапки, пытаясь меня разглядеть. Жирненькие, пушистые, словно близорукие, они силились разобраться, что же это за зверь такой, и непрестанно, с небольшими интервалами, предупреждающе свистели. Подобравшись к ним шагов на десять, я вдруг заметил, что зверьки смотрят куда-то мимо меня. Вдруг один из них взмахнул лапкой, словно приказывая кому-то лечь, спрятаться под землей. Я посмотрел в ту сторону и заметил поодаль с десяток крохотных байбачат, поднявшихся, словно грибы-опята, у запасной норы. Не меняя позы, я стал подбираться к ним. Малыши тут же спрятались, кроме одного. Как и его родители, он смотрел на меня и, напрягая мышцы крохотной шеи, отважно свистел, предупреждал остальных, что враг здесь. Время от времени он взмахивал лапкой, приказывая не высовываться любопытному братцу.

Я обнаружил, что байбаки свистят порой с явным удоволь

15