Вокруг света 1976-05, страница 38

стальных рамах, оправленных в янтарь. В янтарные панели вмонтированы были картины старых мастеров. Резьба по янтарю была настолько миниатюрна, что приходилось рассматривать ее в увеличительное стекло».

До осени 1944 года «Янтарная комната» находилась в резиденции Коха, хотя Розенберг дошел до самого Гитлера. Но тот, учитывая заслуги партайгеноссе с нацистским членским билетом за номером 90, распорядился оставить «комнату» в ведении Коха.

После начала бомбардировок Кенигсберга янтарный клад упаковали и спрятали в подземелье замка. Но фронт стремительно приближался, советские войска подходили к Кенигсбергу, и Кох обратился в Берлин с просьбой прислать уполномоченного «для приема сосредоточенных в городе произведений искусств, документов и ценностей». Так появился в резиденции гаулейтера посланник Гиммлера — оберштурм-баннфюрер СС Георг Рингель с десятью эсэсовцами. (Имя его оказалось псевдонимом, и это создало дополнительные трудности в дальнейших поисках следов «Янтарной комнаты».)

Кох выделил в помощь эсэсовцам обер-бургомистра Кенигсберга Хельмута Билля, и эвакуация ценностей началась. Известно, что среди прочих вещей было там и 800 икон, украденных в Ростове, Харькове и Киеве.

На этом обрывается след «Янтарной комнаты», ибо все, что написано ниже, — всего лишь версии, достоверные, основанные на фактах, но, увы, никем и никогда не доказанные.

ЧТО С ВАМИ, ДОКТОР РОДЕ!

Вскоре после взятия Кенигсберга в город приехала специальная комиссия из Москвы, которая занималась розысками произведений искусств, вывезенных немцами с оккупированных советских территорий. Руководил ею известный историк искусств профессор Брюсов.

Профессор Брюсов знал доктора Альфреда Роде по его работам. Он разыскал в разрушенном городе немецкого ученого и предложил ему сотрудничать с советской комендатурой: нужно было спасать то ценное, что сохранилось в развалинах Кенигсберга.

Альфред Роде передал комиссии небольшое количество награбленных гитлеровцами произведений искусств и кое-что из экспонатов музея, сохранившихся

36

после осады города в апреле 1945 года. О «Янтарной комнате» он не проронил ни слова. Да его об этом и не спрашивали: ведь в то время еще никто в комиссии Брюсова не знал о том, что «Янтарную комнату» привезли из Пушкина в Кенигсберг. О своей роли доктор Роде тем более предпочитал не распространяться. Правда, уже тогда можно было обратить внимание на то, что Роде в одной из бесед вскользь упомянул о двух бункерах в кварталах Старого города, погребенных под развалинами разбомбленных домов. Но у комиссии работы было больше чем достаточно, а Роде ничего конкретного не сказал: «Так, мол, слышал краем, уха, что там должны вроде быть сокровища мирового значения, но точно не знаю — где там, что там...»

...А потом уцелевшие стены, торчащие среди развалин, взлетели на воздух. И в тот же день бесследно исчез Роде с женой. (Найти их не удалось до сих пор.) В их квартире нашли только свидетельство о смерти, где сообщалось, что супруги Роде «скончались от кровавой дезин-терии с признаками тифа». Свидетельство подписал немецкий врач Пауль Эрманн. Следствие без труда установило, что в Кенигсберге никогда не существовало врача с таким именем и что супруги Роде не похоронены ни на одном из городских кладбищ...

Существует версия, что супругов Роде отравили «вервольфы», диверсанты, оставленные в городе немецкой разведкой. Известно, что во главе кенигсбергских вервольфов стоял тот самый таинственный оберштурмбаннфю-рер Рингель, который прибыл в город по заданию Гиммлера, чтобы эвакуировать ценности. Псевдоним его «Рингель» означает, кстати, «колечко»; под подобными именами скрывались агенты, занимавшиеся золотом, камнями, валютой.

Спустя десять лет после окончания войны профессор Брюсов (ныне покойный) получил письмо из ФРГ, от сына доктора Роде — Вольфганга.

«Не могу себе представить, чтобы мой отец допустил вывоз «Янтарной комнаты» из Кенигсберга. Мне кажется, что она находится в подвалах замка».

Вообще роль доктора Роде неясна. Вряд ли нацистские власти сняли с него ответственность за «Янтарную комнату» после того, как ее разместили в кенигсберг-ском замке. Следовательно, ему

должна была быть известна ее дальнейшая судьба. Неизвестно также, зачем он остался в Кенигсберге. Не исключено, что он должен был выяснить, что известно советским властям. Может быть, он выполнял какую-то тайную миссию.

Кроме него, о месте, где спрятана «Янтарная комната», должен был знать его начальник — инспектор памятников и музеев города доктор Фрезе. Но он покинул Кенигсберг перед самым его взятием и исчез без следа.

Другой свидетель событий — Пауль Фейербрандт, хозяин ресторана, который помещался как раз в подвале замка, где осенью

1944 года спрятаны были ящики с янтарными панелями, показал на следствии, что, когда началась осада города, ящики еще были в замке.

Через пятнадцать лет после окончания войны, когда история «Янтарной комнаты» и ее безуспешных поисков вновь появилась на страницах прессы, редакция одной из западноберлинских газет получила письмо. Автор письма сообщал, что его отец, штурмбаннфюрер СС из Кенигсберга, незадолго до смерти часто рассказывал сыну о специальном задании, которое он выполнил по приказу высших властей рейха.

В конце 1945 года по распоряжению Гитлера и Гиммлера он отбыл на подводной лодке из Щецина в Кенигсберг с тем, чтобы спрятать партийный и правительственный архивы, картины, золото, брильянты и валюту. Из рассказа сын запомнил только названия улиц: «Штейндамм», «остров Кнайпхофф», «пассаж Кенингштрассе», «вокзал Норд-Баннхоф». И вот теперь, писал молодой человек, желая искупить вину отца, он передает в распоряжение редакции его записную книжку и еще кучу бумаг, содержание которых ему расшифровать не удалось.

На обрывках бумаги, в уцелевших рапортах часто повторяются слова: «Акция «Зелень» выполнена», «Взрыв дал результаты» и тому подобное.

Увы, на основе этих клочков вряд ли можно собрать информацию для новых поисков «Янтарной комнаты». Но для ее спасения нельзя оставлять без внимания даже самых мелких возможностей.

Такой возможностью могут оказаться и остатки немецкого транспортника «Вильгельм Густ-лофф», затонувшего 31 января

1945 года на Слупской Косе.