Вокруг света 1976-07, страница 45

ки в ярких халатах — дэли, расшитых древним орнаментом. Они уже прошли большую часть пути и повернули обратно. Впереди показалась совсем маленькая девочка. Ее, как и всех победителей, ждут старинные песни-восхваления и главная награда — сверток шелка, расшитый драконами и символами счастья и долголетия. В монгольских скачках побеждает не только и не столько ловкость молодых наездников, сколько выучка коня. Не потому ли песню-гимн поют не наезднику, а его коню:

Самый лучший из тысячи,

самый выносливый,

Он выбирает самый верный

путь,

У него самое острое зрение

и четкий слух.

Камни летят из-под ног его,

И всегда он будет первым,

сильным и быстрым.

О лучших конях веками слагаются легенды и песни. Они не были записаны, но пришли в сегодняшний день из далекой старины, исполняемые из поколения в поколение дедами и отцами. А наиболее популярная песня «Лучший из тысячи» родилась так. Летом 1697 года халхасский князь — нойон Дол-нуур устроил праздник всех семи княжеств (то есть всей страны) и созвал лучших борцов, стрелков и наездников. Среди богатых и знатных участников, пригнавших табуны скакунов, был бедный арат Бонгор, у которого и был-то всего один конь. Нойоны подняли его на смех: что толку от одного коня! И не знали они, как много труда вложил арат в тренировку своего единственного скакуна. А когда кончились скачки, то все увидели, что первое место занял именно этот единственный конь Бонгора — первое место среди 1400 участников! И тогда певец Билэгдорж сложил и пропел в честь победителя песню — магтал «Лучший из тысячи». С тех пор не было года и. не было праздника, где бы не исполнялась эта песня. С нее начинаются скачки, и ею приветствуют победителя. В песню народ веками вплетает новые слова и строки, но по-прежнему славят монголы быстроту и выносливость, обращаясь к коню со словами любви и восхищения.

Пока гобийцы ждали победителей, я пыталась найти среди сотен людей своего старого друга. В густой толпе это оказалось невозможным. Тогда я подошла к коновязи и стала

осматривать седла и бляхи. И нашла красивого буланого коня под знакомым седлом с серебряными бляхами, украшенными головами борющихся верблюдов.

— Скажите, это конь Гочоо-сурэна-гуая? — спросила я у сидящих поблизости стариков.

Те с готовностью кивают.

— А где же сам мастер?

Один другому, как по цепочке, передают люди имя Гочоо-сурэна. И мне навстречу торопливо идет своей легкой походкой старый мастер...

Гочоосурэн торжественно нас представил. Старики удовлетворенно защелкали языками, сообщая друг другу новость: две женщины (одна — из Москвы, другая — из Варшавы) приехали в гоби к нашему мастеру на праздник.

После скачек мы идем в юрту к племяннику Гочоосурэна, угощают нас печеньем-борци-гами, сливками, сушеным творогом и, конечно, кумысом. В юрту как будто перекочевал весь сомон, и вместе с ним соревнование, кто больше выпьет кумыса. Мы сдаемся после первой же литровой пиалы. Моя польская коллега Алиция Шин-кевич в отчаянии, а тут еще сын хозяина — молодой человек в джинсах и темных очках — замечает, что, отказавшись от угощения, гость обидит всех... Вы, наверное, этнографы и должны знать наши обычаи и традиции...

Нас спас Гочоосурэн:

— Что ты знаешь, малыш, о традициях? Ты привез из далекого города и института новые

хорошие привычки, но ты смотришь на степь и на солнце сквозь черные очки. А мы не видим твоих глаз. Традиции... Я попрошу тебя зарезать барана, а ты не сумеешь, я спрошу тебя, как называется рисунок на моих сапогах — гутулах, — ты не знаешь. Ты выучил языки других народов, но не умеешь читать и писать по-старо-монгольски, а ведь мудрость многих поколений, трактаты по народной медицине, и старинные легенды — все это скрыто за завитками старомонгольского письма. И ты еще говоришь о традициях? Что же твои традиции — на дне пиалы с кумысом?

Старики одобрительно закивали, а разгоряченный Гочоосурэн встал, обращаясь к нам:

— Вы хотели посмотреть мои новые работы? Поедем сейчас же, до моего айла всего километров семьдесят, дотемна успеем. А то засиделись без дела. Завтра к состязанию борцов вернемся. И не обращайте внимания на парня. Он много читал и много видел, но у него еще не было времени думать.

...Наутро мы вернулись на праздник, а еще через день прощались с Гочоосурэном — нас ждали раскопки, и мы должны были продолжить долгий наш путь через гоби.

Последняя напутственная чаша кумыса.

— Пусть ваш конь выбирает самый верный путь! — торжественно говорит Гочоосурэн.

И окропляет верного нашего коня — машину — кумысом...

Столик в юрте ставят напротив входа Украшенный изящной резьбой и яркий, он сразу бросается в глаза.