Вокруг света 1976-07, страница 72

сенье, небо чистое, голубое, ни облачка. На часах половина второго, солнце будет пригревать еще часа два, прежде чем сумерки и вечерняя прохлада возьмут верх.

Вдоль юго-западного берега шла группа людей. Шесть женщин, пятеро мужчин и двое мальчишек лет восьми-десяти. У всех брюки были заправлены в резиновые сапоги; на спине у большинства рюкзаки или ранцы. Потом они свернули на тропу и пошли вдоль ограды из гнилых жердей и ржавой колючей проволоки. За оградой простиралось поле под паром. К полю примыкали густые посадки ели. Туда туристы пришли через четверть часа.

По другую сторону ельника туристы стали присматривать удобное место для привала. На солнечной прогалине между штабелем буковых бревен и буреломом они сбросили рюкзаки и ранцы.

Вскоре разгорелся костер. Туристы расположились вокруг него. Появились термосы, бутерброды, фляги, но трапеза не мешала оживленной беседе. Говорили о том, о сем, царила веселая, непринужденная атмосфера.

В группе нашелся досужий грибник: он пошел к ельнику попытать счастья. В кармане штормовки уже лежало несколько горстей лисичек. Неподалеку от опушки он высмотрел нечто похожее на большой прекрасный опенок и фтал протискиваться между елками. Двумя руками отгибая в сторону еловые лапы, он старался не потерять из виду гриб.

Вдруг он наступил на клок сочного мха, и правая нога почти по колено погрузилась в топь.

«Странно, — подумал он. — Откуда в ельнике топь?»

Он вытащил из жижи правую ногу, чуть ие оставшись без сапога, потом оттолкнулся левой и прыжком выбрался на твердую почву.

Забыв про опенок, он обернулся и увидел заполняемый черной грязью след от своих ног.

Потом заметил, как что-то медленно всплывает над илом, между мхом и еловыми лапами, примерно в метре от того места, где стояла его левая нога.

Он застыл, соображая, что бы это могло быть.

Выше, выше... Какая-то доля секунды, и он поиял наконец, что видит человеческую руку.

Тут он закричал.

В понедельник двенадцатого ноября все переменилось.

Сигбрит Морд уже не числилась

пропавшей. Она нашлась — изрядно изуродованный труп. Все знали, где она: там, где ее, по мнению многих, и следовало искать — по ту сторону жизни.

Фольке Бенгтссону предъявили ордер на арест. Он ни в чем не -сознавался, но его поведение и расплывчатые показания производили не лучш«£ впечатление, хотя его адвокат оспорил ордер. Это был скорее пустой жест, нежели серьезное заявление.

И ' ведь адвокат был неплохой, хотя профессия и наложила на иего свой отпечаток. В Швеции редко считаются с мнением адвокатов.^ Случается, члены суда дописывают приговор, не ожидая конца защитительной речи. Оттого-то у многих защитников такой унылый вид.

Мартии Бек даже повидался с адвокатом, и они обменялись несколькими репликами. Не очень содержательная беседа, но, во всяком случае, защитник высказал мнение, которое Мартин Бек всецело разделял. Оно звучало так:

— Не понимаю я его.

Фольке Бенгтссона и впрямь нелегко было понять. Мартин Бек беседовал с ним в пятницу — три часа утром и столько же после обеда. Беседы ровным счетом ничего не дали, обе стороны сплошь и рядом повторяли фразы, произнесенные несколько минут назад.

В субботу настала очередь Коль-берга. Он взялся за дело с еще меньшим воодушевлением, чем Мартин Бек, и результат был соответственный.

А именно — никакой.

Вся беда в том, что нет надежных свидетелей.

Рад опросил всех, кто тогда находился на почте. Четыре человека подтвердили, что Сигбрит Морд и Фольке Бенгтссон разговаривали друг с другом, но никто из них не слышал, что было сказано.

Но Фольке Бенгтссон не мог этого знать.

Не лучше обстояло дело и со злополучной Сигне Перссон — что она видела и чего не видела, когда встретила грузовик Бенгтссона.

Одно не подлежало сомнению. Сигбрит Морд мертва, и ее убийца не пожалел труда, чтобы спрятать тело.

— Она могла бы Тут всю зиму пролежать, — сказал Рад. — И никто бы ее не нашел, если бы не эти чудаки, которые бродят вокруг озер.

Они стояли у места преступления, если преступление и впрямь было совершено здесь, и смотрели на сотрудников, которые искали и

фиксировали следы на участке, огороженном веревкой.

Мартин Бек глубоко вздохнул, и Рад вопросительно поглядел иа него своими живыми карими глазами.

Сегодня была очередь Кольбер-га продолжать однообразный диалог с Фольке Бенгтссоном, и Мартин Бек забыл, что его старого товарища нет рядом с ним. Кольберг обычно понимал вздохи Мартина Бека. Они столько лет проработали вместе, что мыслили одинаково. Чаще всего. И понимали друг друга без слов. Разумеется, не всегда.

И разве можно было требовать от Рада, чтобы он понимал, почему Мартин Бек вздыхает.

— Ты чего вздыхаешь? — спросил Рад.

Мартин Бек не ответил.

— Место преступления тебе не по душе? Если это место преступления. Скорее всего оно.

— После вскрытия будем точно знать, — сказал Мартин Бек.

Если спросить себя, случайно ли было выбрано место, ответ мог быть только один: нет. Более или менее хорошо этот уголок знал только владелец да периодически работавшие здесь люди. Ближайшая постройка — дача, которая пустовала с конца сентября.

Место глухое, настоящий медвежий угол. Заехать сюда мог только человек, твердо уверенный, что он благополучно выберется обратно на дорогу.

Если кто и знал это место, то скорее всего кто-нибудь из живущих поблизости.

, Фольке Бенгтссон и Сигбрит Морд жили недалеко, и если исхог дить из того, что Бенгтссон виновен — а многие так считали, и пока никто не взялся бы доказать обратное, — то место преступления только усиливало подозрения против иего. Будь дорога в хорошем состоянии, он мог бы добратьсЛ сюда из Андерслёва за десять минут. И ведь именно в этом направлении он, по его собственным словам, ехал.

Прислонясь к высокому штабелю распиленных стволов, Мартин Бек смотрел на ельник за буреломом.

— Как, по-твоему, Херрготт? Можно было проехать сюда на обычной машине семнадцатого октября?

Рад почесал затылок, так что шляпа еще сильнее сдвинулась набекрень.

— По-моему, да. До штабеля можно было доехать. Сквозь бурелом этот даже на танке не пробиться. Сидеть, Тимми, слышишь! Вот так, славный песик.

Криминалисты, изучавшие место

70