Вокруг света 1976-08, страница 68

урочище Мугур-Саргол, и на противоположном берегу Енисея, в устье реки Чинге, насчитывается около двухсот изображений, рогатых личин. На одних застыло со-, стояние покоя, «а других — веселье, горе, гнев. Встречаются фантастические дополнения, передающие, очевидно, устрашающую татуировку на лице. Создается впечатление, что древние художники изображали не лица конкретных людей, а стилизованные маски, применявшиеся в древности во время каких-то неведомых нам обрядов, ритуальных танцев.

Но чингинские маски — лишь малая часть наскальных изображений Верхнего и Среднего Енисея.

сцены морских походов, сражении, угона скота, похорон в ладьях; в Испании — изображения кинжалов; во Франции — топоры, ступнн ног, каракатицы; в Аль пах — картины вспашки плугом.

Для сибирских писаниц наиболее характерны изображения диких животных, сцены охоты, сражений, шаманского культа.

Личины же Мугур-Саргола уникальны для Южной Сибири бронзового века. А спустя две тысячи лет, уже в железном веке, в Сибири вновь появляется писаница, резко отличающаяся по своей композиции некоторыми «действующими лицами» и предметами от всего известного исследователям...

ясно ранним утром, когда косые лучи восходящего солнца скользят по шероховатой выветренной поверхности скалы. Постепенно становясь все отчетливее, рисунки как бы оживают в сознании зачарованного зрителя, перед которым возникают поселок древних жителей Енисея, их жилища, скот, домашняя утварь, оружие, а также и сами творцы наскальных изображений. Эти изображения были высечены сотнями, тысячами терпеливых ударов по обуху какого-то острого металлического орудия — по единому замыслу, приблизительно одновременно, в одну р ту же историческую эпоху, в определенный непродолжительный отрезок времени. А сюжеты, компо-

В прошлом году в Новосибирске состоялся первый в истории науки симпозиум, посвященный взаимоотношениям древних культур огромной территории — от Урала до Алеутских островов.

Можно смело сказать, что за три дня новосибирского симпозиума, в котором принимали участие исследователи не только советские, но и из Болгарии, Венгрии, США, Канады, Японии, мы узнали столько нового — от последних данных о первых переселенцах из Азии в _ч Америку до современного фольклора по обоим берегам Берингова пролива, — что для освоения этой информации понадобилось бы несколько лет работы в библиотеках.

Это был поистине праздник науки, и не одной только археологии, но и антропологии, этнографии, фольклористики, геологии, палеонтологии и многих других естественных наук, достижения которых все больше берутся «на вооружение> историками. Одним словом, мы унесли с нашего симпозиума в Новосибирске драгоценный груз новых фактов, обобщений, гипотез.

Гипотеза советского археолога М. А. Дэвлет вызвала самый пристальный интерес участников симпозиума, ибо она касается одной из кардинальных проблем древней истории Сибири.

Академик А. П. ОКЛАДНИКОВ

Время наложило отпечаток на многие рисунки, изображения потускнели, покрылись лишайником. Иногда они даже слабо различимы при прямом освещении. Но на заре и на закате, когда косые лучи солнца скользят по шероховатой поверхности скал, смутные очертания становятся отчетливыми, и таинственные рисунки оживают. На древних писаницах мы видим картины жизни давно ушедших поколений, сцены охоты, сражений и священнодействий, изображения представителей животного мира, окружавшего создателей наскальных рисунков, животных и фантастических существ, созданных их воображением. Петроглифы Енисея — это рассказ древних людей о самих себе и об окружающем мире. Рассказ, который можно прочесть, только глядя на испещренные древними художниками скалы, ибо в петроглифах отразились те стороны хозяйства, быта, мировоззрения древних людей, о которых в ряде случаев нельзя получить представления по другим источникам.

Исследователи давно уже уловили странную, на первый взгляя, закономерность — среди серий петроглифов, нанесенных в разных районах земли, на протяжении долгого времени повторяются определенные, одни и те же сюжеты. В Южной Скандинавии —

В 1904 году по поручению Русского комитета для изучения Средней и Восточной Азии в историческом, археологическом, лингвистическом и этнографическом отношениях известный сибирский археолог А. В. Адрианов приступил к изучению петроглифов Минусинского уезда. Неутомимый исследователь, Адрианов нашел и описал множество наскальных рисунков. И на правом берегу притока Енисея, речки Сухая Тесь, на скалах Боярского хребта, он обнаружил два скопления рисунков, отдаленных друг от друга на 400 метров. Адрианов назвал их Большая и Малая Боярские писаницы. Малую писаницу исследователь сфотографировал и сделал зарисовки. Зафиксировать Большую писаницу тогда не удалось.

Лишь летом 1962 года шестеро студентов Московского высшего художественно - промышленного училища произвели эстампирова-ние и фотографирование наскальных изображений Большой писаницы. Но, как оказалось, многие из их прорисовок оказались неточны, так что мне потребовалось вновь скопировать их.

Время сгладило изображения, местами они густо поросли лишайником. Кроме того, рисунки Большой Боярской писаницы четко видны лишь вечером и особенно

зиции, стиль рисунков позволяют утверждать, что Боярские писаницы были созданы где-то во II веке до нашей эры — начале I века нашей эры.

Какой же смысл вкладывали древние обитатели Енисея в рису»* ки Боярского хребта?

По первому впечатлению перед нами сугубо конкретное, натуралистическое «перечисление» окружающего художника мира.

Сам сюжет Большой Боярской писаницы тесно связан с хозяйственной деятельностью древних обитателей бассейна Енисея, для которых скотоводство было основой благосостояния, — первобытные художники изобразили именно* тех животных, которые интересовали их в хозяйстве: коров, яков, лошадей, северных оленей, а также мелкий рогатый скот.

Главное место на Большой Боярской писанице наряду с рисунками животных занимают изображения реальных построек: бревенчатых изб и жилищ, напоминающих юрту. (Кстати, из-за относительной недолговечности дерева Боярские писаницы являются единственным источником сведений о жилищах той эпохи.) Причем рисунки жилищ настолько реалистичны, что мы можем абсолютно точно, как по чертежу, восстановить их облик. Изображение

66