Вокруг света 1976-10, страница 60

века — мы раскапывали лачуги, мастерские, некрополи тех, кто жил у подножия дворцовых и храмовых стен.

Как оказалось, жители Бактрии с большим почтением относились к усопшим родичам и при их погребении помещали в могилы множество разнообразных сосудов, металлические и каменные орудия, оружие, украшения. Можно сказать, что даже самый последний бедняк того времени считал своим долгом положить в могилу хотя бы 2—3 сосуда, иногда даже сняв их со своего стола (в таких случаях археологи находят на дон-дах таких сосудов явственные следы стертости от употребления в повседневном быту)! Но что тогда говорить о зажиточных бакт-рийцах, особенно о знати, составлявшей верхушку местного общества? В таких, хотя и единичных, могилах мы находили то изделия художественной бронзы, то украшения из полудрагоценных камней, а то и золотые и серебряные предметы.

Неожиданное обилие находок там, где, по совести говоря, мы ожидали куда меньший «урожай», обрушилось на нас буквально с первых же дней работы. А так как разведкой выявилась огромная территория для раскопок, то и надежды наши были самыми радужными.

...Но вскоре мы столкнулись с неожиданным. Дело в том, что за тысячелетия под действием дождей и ветров большинство погребений оказалось чуть ли не на поверхности. И когда кончали работу археологи и до следующего сезона покидали место раскопок, местные жители приступали к грабежу древних могил. За последние годы размах этих грабительских раскопок принял буквально «производственный» масштаб. Вся стоящая добыча идет в антикварные лавки Кабула. Подпольные маклеры выезжают на место «раскопок», чтобы там же и отсортировать добытые изделия, покупая их за гроши, продавая потом местным, европейским и американским туристам, коллекционерам. Афганские археологи, сотрудники музеев не могут пока справиться с этим хищничеством.

Сло'^о, огромное количество произведений древнего искусства практически пропало для науки. Не всегда удается проследить путь найденных произведений, не всегда даже удается хотя бы сфотографировать их или перерисовать прежде, чем осядут они в частных — далеко не всегда открытых — собраниях. А ведь даже то немногое, что удалось нам

сфотографировать и - зарисовать из витрин антикваров, говорит об исключительности, нередко уникальности отдельных изделий, открытых грабительскими раскопками древнебактрийских могил.

И вот в антикварных витринах и на фотографиях, которые подарили нам местные археологи, сотрудники музеев, мы увидели печати, во многом напоминающие те, что нашли мы в стране Маргуш. Особенно выдающиеся печати сохранили подчас уникальные изображения. Вот обнаженная человеческая фигура с крыльями и птичьим лицом, сидящая на извивающемся драконе, — явно мифологический чяерешаж не дошедших до нас преданий. Вот горбатый бычок, возможно, индийской породы, стоящий на ладье, корма и нос которой, в свою очередь, изображены в виде змеиных голов. Обе эти печати пока вообще не имеют себе подобных изображений в искусстве Передней Азии. Они уникальны. В кабульских лавках можно увидеть небольшие, миниатюрные бронзовые флаконы, украшенные головами то диких муфлонов, то быков, булавки с разнообразными фигурными на-вершиями то в виде птиц, то коровы, ласково облизывающей теленка, то горного козла, стоящего в гордой позе с круто закрученными назад рогами. И наконец, увидели мы в лавках кабульских антикваров и бронзовые сосуды, отлитые в виде животных — по преимуществу все тех же бычков и горных козлов.

И не почувствовать сходство между этими сосудами и тем, уникальным, что был открыт нами в земле Маргуш, было просто невозможно.

Итак, уже можно подвести первые итоги.

Культуры Бактрии и Маргуш были близки (наиболее смелые из нас считают, что они вообще были идентичны) уже за 35 веков до наших дней! По-видимому, где-то в середине II тысячелетия до нашей эры, в эпоху бронзы, на эти земли приходят родственные племена, которые осваивают вначале территорию будущей страны Маргуш, затем Бактрии. На обширнейших пространствах, вблизи рек, которые спустя тысячелетия изменят свои русла, создаются десятки, потом сотни поселений древних земледельцев. Так на карте древнего мира за тысячу лет до того, как на Бехистунекой скале высекли первые знаки, появилась новая — одна из древнейших — цивилизация Земли, открытие которой только начинается.

Шротоптана тропка по крутым отвалам. Курчавится мелкими жиловатыми крапинками подорожника; посвечивает стрельчатыми листьями щавеля; проплешинами глинистыми рыжеет.

Старым деревом изб, нагретым белым камнем древних соборов, пыльной сиренью и свежестью Онеги-реки дышит лето в Каргополе. И густым мучнистым духом картофельной ботвы с огородов в самом центре города. И древними легендами.

Поспешаем за Леонидом Ивановичем Григорьевым¹, старым каргопольским краеведом, по давнему валу каргопольской крепости. Видит памятливый и любознательный Леонид Иванович давно исчезнувшие с этих валов рубленые стены, башни граненые. Говор стрельцов и ратников кар-гапольских слышит, жаркую пальбу самопалов и пушек — в давнее Смутное время.

|Ныне же каргопольские мальцы попросту Валушками кличут эти заросшие травой отвалы. И находят то наконечник стрелы, то монету, похожую на рыбью чешуйку.

В старом срубе неглубокого колодца дно до камешка видно, стены — до травинки, до малой трещинки. Кажется, воды нет, и давно уж. Но склонился Леонид Иванович над срубом, улыбнулся, ковшик медный опустил — и брызнул чистейший родник, и отяжелел кованый ковш. Зубы свело от холодного хрусталя воды.

— Мне говорил Осмон, это самый старый колодец в городе. Долго-долго всматривайся в воду — узришь отражение того, кто первым склонился к этому роднику: золоченый шлем, седая борода. Князь Вячеслав Белозерский, основатель Каргополя, пер- * вым здесь воду пил... Много сот лет прошло.

«Мне говорил Осмон...» Так начинал каждый свой рассказ Леонид Иванович и потом, в горенке своего дома. Притихал внучек. Маленькая старушка Мария Константиновна — жена сказителя — старалась не звенеть чашками да блюдцами: слушала. И старинный телеграфный аппарат особенно таинственно поблескивал в углу. Служил этот аппарат молодому телеграфисту Леониду Григорьеву в те давние годы, когда будущая жена его бы-

¹В экспедиции по сбору фольклорной прозы, кроме автора, участвовала и Неонила Криничная, молодой ученый, кандидат филологических наук.

58