Вокруг света 1976-10, страница 61
ВИКТОР ПУЛЬКИН мне говорил облит-ла ученицей местной прогимназии. — Много бывалыцин слыхал я от Ивана Васильевича. Мальчонкой еще с ним познакомился, — вспоминает Григорьев. — Высокий старик с белой бородой; седая шевелюра, кудри на околыш картуза лезут, глаза из-под козырька горят, разбойные — помню! Звали его чаще fio прозвищу: Осмон. Есть у нас словцо такое— «осмонать» — значит разыграть кого-то, осмеять. Осмон — это озорник, вот! Был Иван Васильевич такой осмон — добрый, незлобивый пересмешник, хотя и обид не прощал: вольный, лесной человек, охотник и рыболов, ба-вушник Случайно ли, нет ли, но в Кар-гополье легенды да предания сохранились большей частью в семьях дружных, ласковых. «Вот что было, на веку происходило!» — норовистым речитативом с негасимой жизнерадостностью начинали онежские сказители сказывать сызмалу знакомые легенды. Но, взявшись за перо, чтобы передать бумаге изустно бытующую историю края, попытаюсь передать особенности самобытного языка старого Осмона, о котором говорил мне в своем тихом доме Леонид Иванович Григорьев: «И речь его была плавная, как вот наша река, без разбегов, и слова он брал те, которые знал, и людей видел насквозь, и Кар-гополье ему до кустышка знакомо. А потому — что сказал, то и в памяти застряло. Стану сказывать — услышите слово Осмона. А слово его — дорогое...» КРУЧИНИНЫ СЕНА — Ну, каково дошли-доехали? Нунь-то дивья... на автобусе быстренько! А раньше, коли ветер не спопутной, так и вниз по ре- 1 Бавушних — забавник Объяснение всех диалектных слов сделано автором. ке, ежели противу северика пойдешь, намаешься с веслами. Ладно — мы Кручины не застали... Ведь здешний берег так и звался — Кручинины Сена. Здесь, на ветродуе, у Кручины с ватажкой пожня 1. С буяна-то хорошо видно, как парусники пойдут. А покажутся паруса — большая ли лодья, струг али малый речной карбас, шитик тоже — тут ватажка Кручинина, здоровы мужики, косы побросают, дуби-ны-уразины из-под кустышков тянут! Бегут к берегу, дубинами вертят; Кручин а-атаман впереди, бела борода — седатой был! — по ветру: «Причаливай!» Весь товар и отберет. Ведь уж надо к берегу повернуть. Не то падут Кручинины ребята в чело-ны —• узенькие лодейки, быстрые, — вёслами забьют. Коли не насмерть, так веку поубавят. Сенокосный промысел завел Кручина, чтоб ребята не облени-вели. Они летом сено косят да сушат, они зимой дрова рубят, бревна из лесу вывозят. А заслышат: «Струги идут!», все бросят, летят с горы. Оглобли вывернут -оглоблями вертят: «Правься к берегу!» Радехоньки: до дела добрались. ...Дорогу сделали у нас, тракт Петербургский. Купцы ехать забоялись: «На воде грабили — в обычай, не нами заведено. А дорожного грабежа нам, купцам, торопко!» 1 Пожня — росчисть, лесная нивка, оставленная после жнивья под покос. Кручина обижается: — Мы не подорожники лихие, не сварозерские шиши1, не тих-манжамьские тати! На што станем на дороге сильничать?! Пошли Кручинины ребята в извозчики... Мы от веку при вожжах! Фамилия-то моя какая? А Кручинин, пиши! ПОП КАЛИНКА — У нас тут — от Каргополя до Конёва — Онега не гладка: пороги! Тут, бывало, плыви да поглядывай. Ну, ежели Мертвую голову прошел, — самый страшный камень у Надпорожья, — благодари бога... А забудешь, дак с берега-то зыкнет, ревнет поп Калинка (в старину жил): — Походи на молебен! Калина, даром что в рясе, — не поздоровей ли Кручины был. Стружок у него, дьячок да дьякон за гребцов — он и догонит, ежели што! — Язычник окаянный — поворачивай! Сейчас опружу! Ну, корабельщики-то и подходят, конечно... Отслужит истово Калина — рясу подымет (под рясой киса для денег) — серебро сыплют ему. Еще стращает: «Помня бога — бойся порога! Кото-ры без веры, без усердия молились — беспременно разбивались: камень с черепом сходен; гляди, как обратно пойдешь! Заплатил скупо, ведь я вижу...» 'Шиш - разбойник, лихой человек. щ Рисунки В. ЧИЖИКОВА 59 |
