Вокруг света 1977-02, страница 26
ство Я бы назвал его чувством благодарности за уважение к старине. За почитание великих событий прошлого, почитание, которое можно осязать. К истории — отношение священное. Ни один памятник, ни один след былых деяний не остаются без внимания и заботы. Сотни памятников русским воинам, освободившим Болгарию от турецкого рабства, и советским солдатам, победившим фашизм... Памятники первым революционерам и коммунистам, партизанам и повстанцам против завоевателей... Далее — в глубь истории: святыни болгарского возрождения, храмы и дворцы эпохи первого и второго болгарских государств, монастыри — крепости духа народного, где национальная культура и наука находили защиту и приют в период пятивековой османской тьмы... Римские, греческие памятники; свидетельства, оставленные плохо еще понятым народом — фракийцами... И даже чешмы — рукотворные источники питьевой воды — стоят как монументы неизвестным, участливым людям иных веков. Часто около такого фонтанчика — цветы. Г орода-музеи — это не просто увековеченные события. Это памятники Истории и Труду... КАКОЙ-ТО ШОРОХ Были горы. Потом кто-то очень большой взял в руки меч и несколькими ударами вырубил там котловину. Затем раздобыл где-то пригоршню домов и бросил вниз. Получился город. Со временем он зазеленел, но на иссеченные срезы скал растения так и не взобрались: трудно. Утесы до сих пор голые — бледного, палевого цвета. Это песчаник. В старые времена его чаще называли мелом. Потому и город — Мелник. С мукомолами название не связано никак. Великан яростно кромсал горы, поэтому вершины утесов получились пирамидальными, а грани — заостренными. Горы так и зовут здесь: «мелникские гигантские пирамиды». Заблудиться в городе трудно. И не только потому, что домов — с пригоршню. Улица — всего одна (переулки и тупички не в счет), идет она вдоль русла маленькой речки. Летом река почти полностью пересыхает, поэтому гулять можно прямо по каменисто-песчаному дну. Даже захочешь в сторону свернуть — не удастся: некуда. К вечеру в горы иногда карабкается тяжелый туман. Он ползет с трудом и на полпути выдыхается. Поэтому до вершин не добирается никогда, но, найдя котловину, где лежит Мелник, устремляется в нее и устало растекается между домами. Тогда в неосязаемом молоке плавают красные черепичные крыши. Петухи здесь неугомонные. Они кричат и днем и ночью. Больше почему-то к вечеру: видимо, возмущаются вторжением сырого гостя — тумана. К их крикам примешивается какой-то шорох, шелест, шепот. Какой — я сразу не смог определить... ГОРОД НАВСЕГДА Шел тихий мимолетный дождик. От крохотного магазинчика сувениров мы перешли через висячий мост на другой берег реки. Там, в розовом домике, располагался краеведческий музей. Опять музей? Но ведь весь город — большой выставочный зал! Не лучше ли облазить его вдоль и попе- г i L* ft рек, пото^гать древнюю каменную кладку, заглянуть в обычный дворик, испить горной воды из медной трубки чешмы, — и попытаться понять, что заставило людей подняться к вершинам, устроить здесь дома и жить столетиями? Но скоро я ощутил: не побывав внутри мелникского дома, узнать смысл города невозможно. А музей был именно обычным домом, носящим имя одного и£ прежних хозяев — Пашова. Первым делом я заинтересовался потолком. Он был деревянный и покрыт резьбой. В центре его разбегалось лучами мореное солнце, заставлявшее думать о мастерах-резчиках, которые, живя в доме, распахивали над собой небо. Потом я поднялся на второй этаж: здесь висели карты, фотографии, хранилась старинная одежда местного покроя и рисунка, и вдруг понял, что этот этаж... не последний. Есть еще один — третий. Как же так? Ведь с улицы точно были видны всего два... Вот и Мелник подбросил мне свою головоломку. Она решалась коротко: не доверяй внешнему виду зданий. Внутри не так все просто. Один этаж может вмещать в себя две горизонтали, а два ряда окон вовсе не обязательно свидетельствуют о двух ярусах дома: бывает, это окна одной высокой двухсветной комнаты. У первого этажа — своя особенность: он всегда каменный, массивный, неприступный, глухой, если и прорезаны светоносные отверстия, то только в верхней части. Любое здание могло быть бастионом: даже если сгорит деревянная надстройка, все равно дом выдержит длительную осаду. Строители здесь были умелыми фортификаторами. Почему? Город основали фракийцы. В V— IV веках до нашей эры здесь жило племя меди. Потом его постепенно вытеснили римляне. Есть сведения, что Мелник очаровал императора Траяна,и тот положил немало сил на благоустройство горного местечка с живительным климатом. В конце VIII столетия нашей эры город был включен ханом Пресняном в пределы Болгарии, а с XII века, когда здесь поселились предприимчивые греки, высланные из Византии, он стал крупным торговым центром. Мимо Мелника и через него шли караваны с юга в северные и западные районы, средиземноморские купцы добирались даже до Вены. Бойко шла торговля знаменитым мелник-ским вином. Может быть, тогда, а может, и раньше родился здесь тот дух независимости и свободы, который не давал покоя ни византийцам, ни туркам. И те и другие не раз предпринимали атаки на Мелник, но жители его сражались отчаянно и в руки завоевателей не давались. И носил в те времена город еще одно имя — «Българ-штиня», что можно перевести как «Болгарская твердыня». В 1912 году во время Балканской 23 |
