Вокруг света 1977-04, страница 4

грузное тело оставалось за пределами света. На расстоянии «Антей» бьил похож на спящего кита.

В длинном чреве «Антея», как в трюме баржи, выстроились трактор, машина, бульдозер и экскаватор. Гремели команды такелажников, взад-вперед сновали люди; стоя на высоких стремянках по бортам, копались в проводах и агрегатах механики. Заканчивала работу ночная смена. Ан-22 с техникой на борту готовился улететь в Нижневартовск.

Еще вчера уголок тюменского аэродрома напоминал причалы морского порта. «Чебурашки» и «драконы» (так на аэродроме называют бульдозеры и экскаваторы), газотурбинные станции на колесах, домики для буровиков., разноцветные контейнеры...

Не хватало только моря. Но зато вовсю светило морозное небо.

лет с тех пор, а Эскин по-преж-HeiMy вместе с Антоновым...

Я смотрю на мощные формы «Антея», вспоминаю ЛЕМ-2 и хочу найти родство, связь между этими дву!мя машинами. Ведь они обе предназначались для перевозки грузов, да и внешне чем-то похожи. Только двигатели — несравнимых мощностей... С той «лемовской» поры антоновские машины проходят через руки Эскина. Он был в первых экипажах всех Анов, летал на Ан-22 и 27 февраля 1965 года, когда этот самолет вшервые пqднялcя в воздух. У него опыт многих испытаний на Чукотке, в Якутии, Сибири, на Дальнем Востоке, в Средней Азии, в Париже...

Александр Павлович проверял места креплений техники на настиле корабля, натяжение стальных тросов. Когда к рампе самолета подполз «болотник», что лег-

Два десятка человек работали у пасти входного люка. Погрузкой руководил высокий, плотный человек в потертой куртке и стоптанных унтах. Его можно было со стороны принять и за бригадира, и за грузчика... Это был старший инженер Александр Павлович Эскин.

Эскин еще в тридцатые годы работал с Олегом Константиновичем Антоновым. Именно тогда он установил мотор на его первый самолет — планеролет ЛЕМ-2. Во время войны в Сибири они строили десантные планеры и «Крылатый танк». Прошло немало

ко идет по здешней топи, а зазор между (машиной и стенками люка был несколько миллиметров, я спросил Эскина, как совместить с такими габаритами ювелирную точность при погрузке. Александр Павлович рассказал, что после первых полетов вот с такими грузами самолет вернулся домой, с помятой рампой. Рассчитывался он на иную, колесную технику, а пришлось возить машины с гусеницами. «С поломанной рамшой домой не возвращайтесь», — сказали тогда экипажу. После придумали специальные наезды, настилы.

Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель СССР Юрий Курлин.

В семь пятнадцать утра наш самолет вырулил на старт. Уже заметно посерело, но в кабине управления все еще фосфоресцировали бесчисленные стрелки и шкалы приборов, и ярко освещенное здание тюменского аэровокзала выплывало из поблекшей ночи приземистым прямоугольником с башенкой диспетчеров наверху. Убегал вдаль двойной пунктир огней взлетной полосы. Там, в конце, огни сливались в одну светящуюся точку, и на нее летчик Юрий Курлин нацелил свой двухсотдвадцатитонный корабль.

Сквозь небольшой иллюминатор я видел погруженные ночью машины, и мне казалось, что самолет не осилит этот вес. Но так только казалось, ведь Ан-22 поднимал в рекордном полете более ста тонн груза. Под нами поплыло серое снежное поле.

Высота медленно нарастает, внизу плывет покрытое снегом болото; на нем большими овалами темнеет лес. Светлой лентой изгибается Тура...

Неожиданно в штурманскую рубку ворвалось солнце. Небо чистое, дымка пропала, и под нами, как на карте, проплывает ледяное кружево рек и озер. Нет-нет да мелькнет под крылом буровая. Трудно прокладывать к буровым дороги среди этих непроходимых топей; летом грузы возят по рекам, а вот зи

2