Вокруг света 1977-04, страница 50

Вот Харихара и стоял в полный рост на трехголовом белам слоне Айравате в этой необычной пальмовой рощице, в которой, как оказалось, скрывался целый сонм различных богов и мифических животных.

В благоговейной, просто-таки авенящей тишине тропического утра, напоенного запахами леса и влажной прохладой, принесенной ветерком с Меконга, нас молча приветствовали образы человеческой фантазии, настоящий парад грех с лишком сотен скульптур на мотивы буддийского и индуистского эпоса. Встречал нас Харихара, но центральное место на смотре образов древних преданий занимали построенные лицом к лицу две шеренш статуй Будды, вознесенных на каменные тумбы. Гигантского роста, могучего телосложения статуи застыли по обе стороны посыпанной песком дорожки, строго глядя поверх голов людей. Человеку не дано ни поймать их взгляд; ни разгадать смысл таинственной и отрешенной от жизни улыбки. Яйцевидный череп, вытянутые вниз до самой шеи мочки ушей, неестественно длинные руки до колен, совершенно одинаковые между собой по величине пальцы рук и ног — все эти особенности скульптур должны были передавать божественную сущность Будды, которая отличает его от земных людей и одновременно возвышает над ними.

Как бы для того, чтобы несколько снять этот налет божественного высокомерия, с Буддами соседствовали божества рангом пониже — «бодисатвы», то есть добрые существа, добившиеся «просветления». Как гласит буддийское учение, они не укрываются эгоистически в мире нирваны, а живут среди людей, помогая и им вступить на «путь спасения». Их возглавлял собственный «командир» — бодисатва Jlo-кешвара.. Об этом свидетельствовали несколько голов, расположенных одна над другой как символ могущества и покровительства, которое он оказывает простым смертным.

'Полюбовавшись серыми цементными фигурками бадисатв с добрыми лицами, я пошел искать моих товарищей, бродивших где-то среди пальм и скульптур. Нашел я их собравшимися вокруг невысокого ладного мужчины в белой рубашке х короткими рукавами, открывавшими его крепкие руки мастерового. Это и был автор скульптур Прака Бунлыа На-

капанья, вышедший навстречу гостям в сопровождении двух своих учеников. Кстати, слово «Прака» переводится как «преподобный», это приставка, к имени монахов и священнослужителей. Перед фамилией скульптора она стояла только потому, что он живет здесь же, на монастырской территории, рядом со своими творениями.

Бунлыа — по лаосской традиции можно называть человека только по первому имени — привел нас в одну из боковых аллей, откуда можно было охватить взором и «аллею Будд», и другие его работы. Их создатель оказался скромным и даже застенчивым человеком. немногосло

вен, держался просто и отнюдь не подчеркивал своей значительности, как это старались делать его ученики: перевод пояснений Бунлыа с лаосского на французский или английский они неизменно начинали с почтительного оборота: «Профессор говорит...»

Бунлыа скупо рассказывает о себе, смущаясь под градом вопросов и явно не зная, куда девать руки, привыкшие досказывать .в процессе работы то, о чем не очень-то расскажешь словами.

— Учителю сорок семь лет, — переводит его ученик. — Он стал скульптором здесь, при монастыре. — Переводчик кивает в сторону деревянного дома на сваях, где живет Бунлыа со своими учениками.

Я понимаю, как Бунлыа,, несомненно, очень одаренный от природы человек, стал художником, хотя и не имеет специального образования. В каждой стране во все времена встречаются такие талантливые самоучки, одержимые мыслью что-то оставить людям .после себя.

— Что вы хотите сказать своими произведениями? — опрашиваю я.

Вместо ответа Бунлыа неторопливо ведет нас в конец «аллеи Будд», где высится шарообразный кирпичный храм со ступой на макушке, издали напоминающий голову Буратино в островерхом коническом колпаке. Здесь нам предлагают снять обувь и босиком нырнуть в пасть мифического чудовища, которая служит входом в это самое крупное его творение высотою с трехэтажный дом. Приглядевшись повнимательнее, я обнаруживаю, что храм удивительно похож на земной шар! Ученик Бунлыа подтверждает мою догадку.

— В этих человеческих фигурках, — показывает он на барельефы, выделяющиеся на серой цементной облицовке, — люди должны узнавать своих предков. Видите, они дружно трудятся, сообща охотятся^ играет с детьми. В общем, живут в мире друг с другом...

— Это вы и хотите порекомендовать всем людям? — спрашиваю Бунлыа.

Он улыбается в ответ и жестом советует войти внутрь храма.

Оставляю обувь лод челюстью мифического чудовища и, чуть пригибая голову, делаю шаг в его пасть. Сумрачно. Прохладно. Узкая галерея, где только впору разминуться двоим, едва освещена дневным светом, проникающим сзади через пасть чудовища. Едва протискиваюсь в узкий лаз наверх. Делаю десяток шагов по крутым ступенькам этой каменной, винтовой лестницы и попадаю на второй этаж в такую же круговую галерею, только пошире. В ней, как и на следующем этаже, сотни барельефов и статуй на мотивы буддийской мифологии, причем ' изображающих главным образом не религиозные, а бытовые сюжеты. Статуи стоят прямо на полу, у стен и в глухих нишах на уровне головы, освещенные десятками свечек. Полумрак и тишина, в которой слышно лишь потрескивание горящих свечей да голоса птиц, донд-сящиеся через три-четыре крошечных окошка, напоминающих бойницы, должны, видимо, создавать соответствующую обстановку для неспешных размышлений в обществе сотен каменных изваяний.

Быстро спускаюсь по крутым ступенькам спиралеобразных лазов, своим движением заставляя беспокойно колебаться пламя свечей. Выйдя из сумрачного прохладного чрева мифического чудо-^г вища под лучи тропического солнца, чувствую себя перешагнувшим порог парной. Зажмуриваю глаза от яркого света и несколько мгновений стою так, нащупывая ногой свои ботинки.

Бунлыа с одним из учеников сидит на лавочке в тени деревьев неподалеку. Присаживаюсь рядом. Выражаю скульптору свое восхищение всем увиденным.

Выслушав перевод, Бунлыа молча кивает, и на его лице появляется застенчивая улыбка человека, не считающего особой заслугой то, что он в одиночку создал этот необычный музей.

48