Вокруг света 1977-07, страница 46

пинка дождями превращена в жидкое болото. Ноги проваливаются по колено. Лошади спотыкаются и тоже проваливаются, доверчиво ставя копыта в наши следы. Вконец измотанные, мы достигаем долины, когда появляется' первая звезда.

2 августа. Утром в долине выпал туман. Он плыл полосами по горам и кедровым зарослям. От этого очертания гор и деревьев странно менялись. Потом сквозь него пробились лучи солнца, и туман, долго противоборствуя им, наконец отступил. Передо мной лежала долина, тихая и узкая, наполненная запахом цветов и неумолчным стрекотанием кузнечиков. Голубая река журчала на разноцветных камнях. В полдень раздался топот копыт, и перед нашей палаткой возникли два всадника.

— Здравствуйте, — солидно сказал один из них, лет шестнадцати от роду. — Мы вот чабаны, наша стоянка поблизости.

— Чабаны мы, — повторил второй, которому было и того меньше.

В это время появился дед Василий, и оба чабана радостно закричали:

— Дядя Василий! Дядя Василий!

— Слазьте, будете нам помогать, — сказал дед Василий.

Еще раз приказания повторять не пришлось. Позже появился третий. Узкоглазый, скуластый, со спокойными и солидными повадками взрослого чабана. Но все эти нарочитые повадки не могли скрыть мальчишеского любопытства к происходящему.

— А ты кто? — спросила я его.

— Майманов я, — ответил он басовито и начал старательно ввинчивать носок высокого чабанского сапога в сырую землю.

— Ишь ты, Майманов он, — засмеялся дед Василий. — Гордится, значит. Знаменитая чабанская династия, однако. Ёот и сыновей на каникулах к делу приспосабливает.

Майманов-младший задумчиво уставился на костер.

— Однако, куда едете? — немного погодя спросил он.

— На Тайменное.

— Ага. Мы там скоро будем».

На озеро Тайменное мы попали

к концу того же дня, перевалив две крутых горы. Оно возникло внизу неожиданно, в котловине. Открылось сначала даже не водой, а призрачным отражением перевернутых гор и плывущих облаков. И только какое-то время спустя в этой нереальной игре изломанных линий и неуловимо ме

няющихся, зарождающихся и исчезающих облаков, я заметила голубовато-зеленое зеркало воды. С севера это зеркало вплотную подступало к снежным горам, и его граница то исчезала, сливаясь со снежной белизной гор, то вспыхивала ослепительной голубизной — то ли неба, то ли воды... Все в этой картине было зыбко и неопределенно, и даже каменистые уступы гор, казалось, двигались и менялись, послушно следуя за бегущими по ним тенями. И от этого плавного, но беспрестанного движения озеро казалось живым. Оно словно подчинялось чьему-то невидимому присутствию, скрытому в неверных очертаниях гор, неба и воды. «Озеро горных духов, — подумала я. — Никакое оно не Тайменное. Это слово придумали специально, чтобы скрыть что-то более значительное, что стоит за всем этим. Озеро горных духов».

— А красота-то, однако, какая! — вывел меня из задумчивости голос деда Василия. — Давно я здесь не был. А оно еще краше стало. Это же надо такое сотворить!

Лагерь мы разбили у самой воды, под высокими прибрежными кедрами. Погода неожиданно установилась, по утрам выпадал иней, а ночи были пронзительно звездными. И в этом звездном свете, рассеченном лунной дорожкой, в озере начиналась иная игра. Темные громады гор, голубовато мерцая снегами, угрюмо надвигались на берега, сдавливали их, оставляя небольшое пространство воды, в которой холодно и неподвижно светились те же звезды. Потом полосы ночного тумана словно расчленяли горы. И мерцающие вершины, оторванные от оснований, плыли к звездам, насыщались их светом и отдавали его воде.

Я вспомнила картину Рериха «Озеро нагов», и что-то неуловимо знакомое почудилось мне в ней. Так я все больше убеждалась, что постоянный отблеск Алтая лежит на многих его гималайских полотнах...

В Верхний Уймон мы вернулись за два дня, проведя в последний из них одиннадцать часов в седле. А потом из Усть-Коксы приехал «газик»; за его баранкой в спортивной куртке и лихо надвинутом берете сидел Алексей Кайдасыно-вич Сакашев. И мы вдоль берега Катуни двинулись к Тюнгуру, мимо древних курганов Катанды. Это были такие же курганы, которые Рерих видел потом в Монголии, а позже и в Тибете...

Окончание следует

Шы летим над долиной реки Бартанг. Хребты, снежные* пики, ледники... Вот он, Западный Памир. Пролетаем Барчидив — последний кишлак на пути к Сарезскому озеру. Ущелье становится все уже. Бартанг превращается из голубого в белый. До того большой уклон, что кажется — вода в реке кипит. А вот и знаменитый Усойский завал. Вода здесь фильтруется в нескольких местах, а чуть ниже все ручейки сливаются в буйную реку.

Завал огромен, но я на него почти не обращаю внимания: под нами Сарезское озеро! Колоссальные осыпи круто уходят под воду. В почти нереальной синеве озера угадывается большая глубина. Здесь она достигает пятисот метров...

Вертолет садится на площадке возле метеостанции Ирхт. Разгружаемся. Рядом с метеостанцией, у небольшой березовой рощицы, расположились палатки нашего базового лагеря.

▲. ПОЛАД-ЗАДЕ, студент географического факультета МГУ

В палатке нас пятеро. Кроме меня, еще три студента Ташкентского университета — Мансур, Юсуф и Нурмамат. Сотрудник Гидропроекта Сергей Шерман, начальник нашего гидрологического отряда, рассказывает о ближайших планах. Они таковы: завтра перебазируемся на завал. Далее Сергей и я проходим речушки до верховьев, желательно до ледников, попутно делая описания и выбирая створы для нивелировки, а остальные ребята занимаются устьями — измеряют расход воды, делают промеры глубин, изучают механический состав аллювия. Мы должны обследовать водотоки, чтобы знать возможности формирования селей, которые возникают здесь вследствие внезапных прорывов скопившейся талой воды. Одним словом, нам предстоит выяснить, где и как скапливалась, скопилась или может скопиться эта вода.

6 часов утра. Солнце еще не вышло из-за хребта, но уже освещены два остроконечных пика. Снег блестит так, что даже в темных очках режет глаза. «Прогресс», загруженный нашим

Фото автора и П. ПОГРЕБНОГО

44