Вокруг света 1977-10, страница 18

самого Петра, ночевавшего как-то в палатке на холме у Сорок-ской крепости.

Надо сказать, что наша работа пока что не привлекает внимания краеведов. Но думаю, когда-нибудь в путеводителе напишут и такое: «В семидесятых годах двадцатого столетия на базе Сорокского отряда Молдавской противоградовой экспедиции проводились эксперименты по активному воздействию на грозовые и градоопасные облака...» К тому времени в метеорологии все станет на свои места, и никому не нужно будет объяснять, что целью опытов было научиться управлять погодой. Так что Сороки, может быть, еще блеснут в истории цивилизации...

— Съемочной группе срочно явиться на командный пункт! «Четырнадцатый» на связи, — прерывает наши размышления голос из хриплого динамика.

Через минуту мы на плоской крыше лабораторно-произ-водственного корпуса, у «аквариумной» стены командного пункта. Глянуть мельком на экспонометр, сдернуть с «Зенита» кожаный футляр, тронуть рычаг взведенного затвора — еще минута. Крамаренко уже установил штатиь, приник к нацеленному в небо киноаппарату. Группа к съемке готова.

Исподволь нарастает слабый гул. С юга к Сорокам приближается «четырнадцатый» — еле заметный серый крестик в блеклой бездонной синеве. Из наушников радиста, который держит связь с самолетом, звучит буднично-деловитый голос Серегина:

— Значит, так... Сейчас пройдем над вами... Сообщите, как видите нас... Удобно ли снимать, откуда лучше заходить... Если все нормально, произведем первый сброс...

Рев усиливается, самолет, разрастаясь в объеме, мчится, кажется, прямо на нас.

— Десять секунд! — кричит радист. — Пять... Три... Одна... Сброс!

Под сверкающим фюзеляжем самолета резко вспыхивает облачко реагента-аэрозоля. Оно похоже на ^.разрыв зенитного снаряда — разрыв, стремительно растянутый вслед самолету. И это плохо, значит, не сразу развернулась упаковка... Впрочем, сейчас об этом думать некогда, нужно отснять как можно больше кадров. Потом мы спокойно разберемся в деталях

опыта, проявим пленки, отпечатаем сотни фотографий, сведем полученные данные в таблицы, вычертим графики...

Все это мы уже проделывали не единожды — в лаборатории и на натуре. Сыпали реагент в закрытой комнате, сбрасывали с шаров-пилотов, с неторопливых поршневых и с реактивных самолетов. И кое-что выяснили. Установили, например, что скорость падающего аэрозоля может в ничтожный промежуток времени достичь шести-семи метров в секунду, и скорость эта не зависит ни от количества и веса реагента, ни от химической его природы, ни от физических характеристик;* Определили,параметры аэрозоля никак не связаны и с формой облачка — он летит компактной массой, «единым телом», одну лишь первую секунду после сброса, затем вытягивается по вертикали и рассыпается на тающие струи. Выяснили наконец — и это главный результат экспериментов, — что оседающее облачко создает нисходящий поток воздуха, который устремляется к земле с той же скоростью, что и реагент. Этот поток «живет» в режиме падающего реагента очень недолго, краткое мгновенье...

Узнали, короче говоря, немало. Но много меньше, чем хотелось* бы. И потому снова сбрасываем реагент. Сбрасываем пока что в относительно чистом спокойном небе. Утро над Сороками — самая тихая пора, и ситуация натурного эксперимента близка к лабораторной.

— Внимание! — снова предупреждает радист с КП. — Десять секунд! Пять... Три... Одна...

Второй заход — второе облачко пылит, плывет и размывается в голубизне. Третий заход. Четвертый. Пятый. Восьмой. Двенадцатый...

— Все! — объявляет голосом радиста умчавшийся за горизонт СГёрегин. — На фоторегистрацию работать кончили. Переходим на локатор. Давайте Зимина на связь.

Все мы свободны, можем отправляться завтракать, хотя по времени уже обед. У рации теперь Борис Зимин, представляющий в Сороках отдел активных воздействий ЦАО — Центральной аэрологической обсерватории, и самолет подчиняется сейчас его указаниям. Впрочем, особых изменений в ходе эксперимента не произойдет:

увеличится расстояние до «четырнадцатого» — так удобнее работать локаторщикам, да к реагенту подмешают микроотражатели, которые четким облачком засветятся на экране индикатора кругового обзора, и по тому, как это облачко поведет себя, можно будет судить о поведении аэрозоля.

Года два-три назад в Кор-нештах было весело и шумно. Каждое лето приезжали москвичи из ЦАО, ленинградцы из ГГО (Главной геофизической обсерватории), новосибирцы из Сибирского отделения Академии наук, наведывались гости из-за рубежа, в лабораториях толкались бойкие студенты-практиканты из Одесского гидрометеорологического. По вечерам на каменном крыльце главного корпуса звенели струны, а в вестибюле до полуночи не затихали азартные сражения в пинг-понг. Корнешты были «стольным градом» — здесь находилась центральная база Молдавской противоградовой экспедиции.

Ныне в Корнештах работает противоградовый отряд (в числе семи на территории республики). Старый поселок уступил свой титул молодому городку — новую базу выстроили под Ко-товском, на поляне в дубовом лесу. Зарубежные гости, ленин₇ градцы и москвичи потянулись в Котовск, а в Корнештах повеяло сельской идиллией.

...В одной из комнат лабора-торно-производственного корпуса за столом у окна, отрешившись от царящей вокруг суеты, что-то сосредоточенно писал Женя Потапов. В прошлом Женя, а ныне Евгений Иванович; в прошлом начальник Корнешт-ского противоградового отряда, а ныне заведующий аэрозольно-химической лабораторией Мол- * давской экспериментальной базы ЦАО. Мы не виделись четыре года, и нам было о чем поговорить, но Женя сказал:

— Только вернулся, три ме

С Зиминым мы слегка конкурируем. Не всерьез, разумеется, — цель-то одна, хоть методы и разные. И все-таки самолет у нас один, а результаты спросят с каждого. Поэтому Зимин не очень огорчается, когда однажды мы получаем от Серегина радиограмму: «К вам ушел вертолет. Съемочной группе перебазироваться в Корнешты».

16