Вокруг света 1977-12, страница 24

познакомили с письмом, полученным из Таманрассета.

«Особых сенсационных новостей нет, .— писал руководитель группы наших специалистов в Ахагга-ре Евгений Иванович Белокуров, — на Ренессансе работы идут нормально. Вдоль главного Ахаг-гарского разлома появляются точки с золоторудной минерализацией».

Вот тогда-то мне и запала мысль побывать в гостях у наших ребят, помогающих проводить геологическую «инвентаризацию» огромного края. Но где именно? Ведь Ренессанс, Лаюни, Тифтазу-нин — разбросанные на сотни километров рудники. Алжирские специалисты в министерстве промышленности посоветовали поехать в Тифтазунин: там разрабатывается крупное оловянно-вольфрамовое месторождение, открытое советскими геологами.

И вот мы подъезжаем к воротам базы СОНАРЕМа. Собственно, слово «база» звучит слишком громко для кучки легких строений из синтетических материалов, хорошо защищающих от полуденного зноя. В одном из таких домиков под гофрированной крышей застаем наших специалистов-инженеров. В помещении душновато, несмотря на то, что на полную мощность работает вентилятор, а окна плотно задраены, чтобы оградить людей от удушающего жара Сахары.

Хозяева охотно рассказывают о своих делах, сожалея, что руководитель группы советских специалистов уехал на центральную базу в Ин-Экер, что в двухстах сорока километрах от Таманрассета.

— Уже не первый год, — говорит Юрий Маркович Осипчук, приехавший в Ахаггар с Дальнего Востока, — проводим «инвентаризацию» этих гор. Места перспективные.

Он подходит к карте, разукрашенной цветными пометками. Все, что нанесено на нее геологами, — плод трудных поисков в горах, прокаленных солнцем. До завоева-вания Алжиром независимости здесь уже работали геологические партии. Говорят, что они обнаружили немало залежей полезных ископаемых. Однако бывшие колониальные хозяева Алжира предпочли лучше похоронить результаты изысканий в архивах, нежели передать их алжирскому народу. Теперь и эти залежи, и новые месторождения заново открывают наши разведчики ахаггарских недр.

После беседы-лекции на ма

шине начальника базы отправляемся в Тифтазунин. Поднимая шлейф въедливой шафрановой пыли, «газик» целый час волчком вертится между гранитными валунами. Дорога петляет так, что кажется, будто мы кружимся на месте. Наконец машина с сердитым урчанием одолевает крутой подъем. За перевалом открывается площадка с палатками. У самого гребня зияет черный провал штольни. Это Тифтазунин.

Мы приехали, что называется, в самое время: ночная смена возвращается в Таманрассет, а под землю готовится уйти новая группа шахтеров, к которой присоединяемся и мы. В утренней тишине мерно стучит компрессор, нагнетающий воздух в 200-метровую штольню. Вместе с горняками проходим несколько десятков метров под землей. В штольне кромешная тьма, где-то впереди мерцает огонек лампочки. Рядом гудит и посвистывает труба для подачи воздуха. Если снаружи жарко, то здесь вообще нечем дышать. Каково же там, в забое, где только что застрекотал первый отбойный молоток. Его эхо тут же гаснет в ватной и влажной тишине. Впрочем, в сам забой нас не пускают. Да мы особенно и не настаиваем, понимая, что будем только мешать там. Выходим наружу вслед за первой вагонеткой, наполненной рудой. Горячие лучи полуденного солнца мгновенно слизывают с лиц обильные капли пота.

Вдвоем с Абдельазизом проходим в палатку, где находятся ящики с образцами минералов. Там застаем алжирца лет тридцати, сидящего за столиком.

— Геолог Сайд, — представляется он и, взглянув на Абдель-азиза, вдруг радостно восклицает: — О, да это же сын Ахмеда Бенаиша!

— Да, — расстерянно подтверждает мой спутник. По его лицу видно, что он и представления не имеет, откуда знает его Сайд.

— Ты, я вижу, не признаешь меня. А я тебя сразу узнал, ведь столько раз бывал в вашей семье после гибели твоего старшего брата Мохамеда. Мы с ним вместе ушли в партизанский отряд тогда, летом 1957 года...

Сайд тут же берет лист бумаги, чтобы набросать весточку моему соседу. А Абдельазиз не перестает удивляться, какие неожиданные встречи могут быть за тридевять земель от дома, в глухом сахарском краю.

Пока есть время до отхода ма

шины, я беседую с Саидом. Он вспоминает партизанские годы, проведенные в Оресе. Был дважды ранен и лечился в Болгарии. Потом, уже после победы, работал в федерации Союза молодежи Алжира. И вот теперь, как молодой специалист, почти год трудится в Ахаггаре. О советских коллегах говорит с глубоким уважением и симпатией. Они помогают ему осваивать трудную профессию разведчика земных недр.

Слушая Сайда, я вспоминаю наше посещение единственного во всей Сахаре музея в оазисе Уарг-ла. Его два островерхих шпиля и острые грани напоминают «розу Сахары». Это, вероятно, один из самых миниатюрных музеев в мире — всего три комнаты и небольшая пристройка. Однако в здании-кристалле собраны экспонаты, отражающие прошлое и настоящее территории, превышающей всю Западную Европу! Здесь собраны предметы быта сахарских племен, реликвии прошлого, среди которых вывезенные из горных районов «каменные картины» древних художников. На других витринах — оружие берберских воинов, богато украшенная конская сбруя. Тут же выставлены ковры знаменитых мастеров из долины Мзаб.

Всего несколько метров отделяют три комнаты музея Сахары от пристройки. Но между ними пролегли тысячелетия истории пустыни: к стенам временного сооружения прикреплены не та-гельмусты, каменные браслеты и мечи, а макеты нефтяных вышек. Здесь же большая карта Сахары, усыпанная бисером разноцветных точек, которыми обозначены месторождения полезных ископаемых и нефтяные скважины. Такое соседство экспонатов в музее Сахары отнюдь не случайно. Правительство Алжира считает развитие этого обширного района, включая и область Ахаггара, одной из самых актуальных задач: по данным геологических партий, сахарская подземная кладовая хранит большие запасы ценных минералов, среди которых, помимо олова и вольфрама, есть и хром, и марганец, и золото.

...Во время многодневного путешествия по Сахаре мне довелось увидеть немало неожиданного, интересного, таинственного. И все-таки самые яркие впечатления остались от встреч с людьми, которые живут и трудятся в Великой Пустыне.

Алжир — Москва

22