Вокруг света 1977-12, страница 39

случиться. Только Константинова Матвея не помню.

— Плохо, — сказал Вася.

— Куда хуже....

— Искать будем.

— Найдем, коли жив...

— Ты же жив! — совсем не желая обидеть деда, с отроческой прямотой и беззастенчивостью сказал Вася,

— Жив... Да ведь война была. Сколько жизней отняла? Да ты не думай, мы поищем. Коли в тайге след Матвея остался, так на памяти людей Константинов не мог пропасть. К старику Кимонко пойдем. Юрта его вон близ той сопочки стоит.

— Чего ж он в юрте живет?

— Пробовал в новом доме в поселке — не может. Тайги душа требует. К сыну только гостевать ходит. — Дед Серафим глянул искоса на солнышко, сказал в бороду: — Давненько не помню такого долгого дня: еще и полдень не настал. Вот после обеда и двинем к старику Кимонко. Только семена надо собрать. Как в записке указано. По пути к старику Кимонко много женьшеневых мест найдется.

— Ты когда-нибудь сажал женьшень?

— Сажал. Для себя.

— Так что ж?

— Верйо, и правду говорят, внучок, — теребя бороду, пробубнил Серафим, — радость дела... ох-хо... она от помыслов зависит.

— Разве твои сеянцы не выросли?

— Бывало... Дак ить я синицу в руки хватал. Не ждал журавля в небе. Ну да ты вари обед, стригунок! — вдруг улыбнулся дед. Стал он каким-то ласковым и веселым. Предстоящая возможность сделать доброе дело и доставить человеку радость напоминанием о прошлом благодеянии тайге и ее щедрости, воздавшей куда более, чем сторицей, придавала Серафиму особые силы, рождала в его душе необыкновенно приподнятое настроение.

Не успела вода вскипеть над огнем костра, как дед позвал Васю к себе:

— Иди-ка, внучок, глянь на наш чирышек-красавчик! Мочковат-то, мочковат! Бородища целая!

На дедовой ' ладони лежал корень величиной с палец. Он теперь не показался Васе крошечным — хороший корешок, и мочковат на диво, тело его едва разглядишь, точно дедов подбородок. Содрав лубодерину, дед уложил женьшень на подстилку из мха и спрятал Лубянку в котомку.

Потом они наскоро отобедали необыкновенно вкусной, разварис-