Вокруг света 1977-12, страница 55

За впадинами начали вести регулярные наблюдения. И не напрасно : оказывается, температура рассолов медленно, но верно повышается. Например, во впадине «Атлантис-П» она сейчас уже выше 60 градусов. Если так пойдет и дальше, то лет через сто в иллюминаторы подводных аппаратов можно будет действительно наблюдать картину кипящей воды, описанную Жюлем Верном.

Никакой другой район Мирового океана не изучен так детально, как красноморский пятачок, но теории образования уникальных придонных вод пока нет. И хотя гипотез много, загадка все же остается загадкой. Следует ожидать, что совместные усилия ученых разных стран позволят найти к ней ключ ¹и

Вот этот интереснейший район, открытие которого относят к сенсациям века, и лежал на пути нашего «Витязя». Из Владивостока «Витязь» вышел 7 марта 1977 года и, пройдя около десяти с половиной тысяч миль, 10 июня пересек 21 градус северной широты — условную границу «Мекки океанологов».

КОГДА ВОДА «ПОРТИТСЯ»

...Непрерывно работает эхолот, прощупывая красноморск9е дно. У штурманов тоже усиленная вахта: надо привести корабль точно в центр впадины «Атлан-тис-И». Наконец на эхолоте глубина более двух тысяч метров — как раз то, что надо! (Все впадины с горячим рассолом — это котловины в морском дне, расположенные глубже двух километров.) Координаты тоже сходятся. Остановились. В воду пошли приборы — батометры с глубоководными термометрами. Долго тянутся минуты ожидания: что-то покажет разведывательная серия? А между тем погода меняется: ветер крепчает, над морем нависают клоч-. коватые облака. Да и течение здесь не из слабых — так и относит «Витязь» из заданной координатами точки. Но приборы уже на борту. Все в порядке! Температура около шестидесяти градусов. Надо зафиксировать

¹ Кстати, разгадка лежит не только под водной толщей. Советский геолог Г. Н. Батурин указывает, что рассолы, близкие по составу к красноморским, известны на суше, которая когда-то была дном моря, — например, на полуострове Челекен в Каспийском море.

это место. Капитан отдает команду: «Ставить буй!»

Буй нарядный, из цветных пенопластовых дисков, на вершине его большой металлический отражатель, чтобы можно было хорошо «видеть» гигантский поплавок на экране радара, когда судно удалится на большое расстояние. На вершине же установлена и лампочка-мигалка: с ее помощью вахтенный матрос легко опознает буй ночью.

Смотреть, как ставит буй боцман Владимир Петроченко со своими помощниками-матросами, — одно удовольствие. Делает это он легко и изящно, а между тем буй — штука довольно тяжелая; еще тяжелее километры металлического троса и чугунная чушка — якорь. После команды капитана буй с помощью механизмов мгновенно поднят над палубой, а в воду стремительно уходит якорь. Два с половиной километра троса за бортом: пора и «поплавок» выпускать. Через несколько минут он уже покачивается на волнах: отныне место работы «отмаркировано». Не страшно, если течения будут неумолимо нести судно на юг: «репер» — заякоренный буй — всегда на месте.

Теперь самое главное — взять большую пробу уникальной воды, чтобы ее хватило для множества определений и анализов. Подходящая «емкость» на «Витязе» имеется — огромный двухсотлитровый батометр, полый цилиндр с герметически захлопывающимися крышками. Когда батометр поднят из морских глубин на борт судна, все, кто собрался на палубе, стараются прикоснуться к его металлической стенке. Стенка теплая — не успела остыть во время подъема с двухкилометровой глубины.

В стеклянные бутыли, канистры, бидоны разлили воду. Хватило всем — и специалистам-оптикам, и гидрохимикам, и геологам, занимающимся морской взвесью. Оптики проводят свои измерения в ускоренном темпе: ведь пробы постепенно «портятся», соприкасаясь с кислородом воздуха. Дело в том, что в водах из впадин отсутствует свободный кислород, и, как только пробу извлекают на поверхность моря, начинается процесс выпадения гидроокиси железа в осадок — вода заметно мутнеет. Интересно наблюдать, как быстро высыхают лужицы пролитой красноморской воды: в считанные минуты на палубе

образуются белые пятна и кристаллы солей.

Геологи опустили на дно специальную трубку, которая, вонзившись в толщу донных осадков впадины, вырезала колонку (колоннищу!) в целых семь метров длиной. Удивителен даже внешний вид донных отложений: из-за обилия металлов в них красные, оранжевые, черные и голубые слои — только на цветную пленку снимать!

«ЖАР-ПТИЦА» НА ДНЕ МОРЯ

Двое суток продолжалась напряженная работа экспедиции в районе впадины «Атлантис-И». Но станция в Красном море была только одним этапом очередного рейса известного во всем мире советского научно-исследо-вательского судна «Витязь».

Уже двадцать восемь лет — немалый возраст и в жизни человека, а в жизни корабля просто огромный — бороздит он моря и океаны. Если сложить путь «Витязя» за все эти годы, то получится линия длиной около 750 тысяч миль. Это тридцать три с половиной кругосветных путешествия по экватору. А будь «Витязь» космическим кораблем, он мог бы слетать на Луну и обратно и еще раз проделать рейс к спутнику нашей планеты.

...Двадцать лет назад ^Витязь» исследовал глубоководный желоб у Марианских островов в Тихом океане. До той поры было известно, что наибольшая океанская глубина находится к востоку от Филиппинских островов. Значилась эта глубина даже в довоенных школьных учебниках географии. Правда, незадолго до исследований «Витязя» в Марианском глубоководном желобе английским ученым на корабле «Челленджер» посчастливилось открыть еще большую, чем у Филиппин, глубину. Она была внушительна. До одиннадцати километров не хватало всего 137 метров...

И вот 1957 год — борт «Витязя». В лаборатории, где находятся эхолоты, не повернуться: всем хочется присутствовать при рождении открытия. Эхолот рисует крутой склон желоба. Линия глубины то исчезает, то появляется вновь. Все жадно смотрят на ленту: чем же закончится склон? Наконец ровная площадка — самая глубокая часть желоба. Звучит команда: «Стоп, машина!» — и «Витязь» зака-

53