Вокруг света 1978-03, страница 51

Рисунки Г. ФИЛИППОВСКОГО

док германского флота; отсюда уходили в море маленькие серые лодки, которые должны были блокировать Англию и здесь же искать убеяШща, когда по пятам за ними гнались вражеские крейсеры и сторожевые катера.

Это была пора, когда действия маленьких серых морских чудовищ, преподносивших англичанам немало сюрпризов, стали заметно активнее. Тоннаж потопляемых судов головокружительно рос. Ходили слухи, что скоро наступит еще более интенсивная подводная война, которая вынудит высокомерную Англию встать на колени. Об этом поговаривали и в казино: ведь господа офицеры были среди своих, а патера за постороннего давно уже не считали.

Однажды вечером, когда неразлучная троица партнеров по ск&ту сидела за игрой, подполковнику Хагебергу показалось, что патер, устремивший взор в свои карты, напряженно прислушивается к разговору двух морских офицеров.

— Ваше преподобие, — спросил он, — вы играете?

Патер медленно перевел на него взгляд и сказал:

— Вы бы хорошо сделали, если

бы выложили наконец вашего бубнового туза.

Подполковник затянулся сигарой и бросил на стол туза бубей.

В этот вечер патер засиделся дольше, чем обычно: он заявил, что намерен оставить свой выигрыш в казицо, и пригласил нескольких морских офицеров, стоящих у бара, выпить с ним.

Офицеры пили аперитивы и коктейли, отдавая предпочтение так называемому «Прибрежному», — из виски и французских коньяков. Патер же заказал бургундское: его желудок, как объяснил он офицерам, пытавшимся склонить его к своему любимому напитку, не выносит коктейли. Ну и ради патера все решили выпить густого сухого бургундского урожая 1907 года.

— Ваше преподобие, долго ли продлится эта война? — спросил молодой бледный лейтенант, происходивший, как это было известно патеру, из богатой семьи из Оффенбаха.

— От пророчеств я отказываюсь!

— Ваше преподобие, вы и в самом деле не имеете представления о том, когда наступит мир?

— Да оставь же ты свою вечную пустую болтовню! — крикнул ему раздраженно другой офицер. Вернер Каульбах, берлинец, слыл среди сослуживцев краснобаем и резонером. — Определенно в следующем месяце. Можешь не сомневаться. Пусть только придут те лодки — у бриттов сразу перехватит дух.

В соседней комнате заиграл граммофон: «За истертый франк и хлеба кусок приголубь ты меня на часок...»

— Ну, началось! — недовольно пробурчал берлинец, не переносивший подобных песенок.

Остальные были иного мнения. Патер услышал, как кто-то шепотком упомянул про Коольгаден-гассе. Это была улица борделей. Он обратился к берлинцу, оставшемуся в одиночестве:

— Герр Каульбах, вы не проводите меня? Час уже поздний.

— Охотно, ваше преподобие! — с готовностью откликнулся тот.

— Ваши приятели весьма компанейские парни, — сказал патер, когда они выбирались из полутемных лабиринтов портовых кварталов к центру города.

— Еще бы, — сказал Кауль-

4 «Вокруг света» № 3

49