Вокруг света 1979-01, страница 41

Юри себе под нос, рассматривая дерево на сломе. — Рана свежая...

Когда мы вышли на дорогу, Юри сказал:

— Несколько лет назад на остров ночью налетел ураган... Кажется, было это поздней осенью, для Балтики самое неспокойное время. Снесло крышу у Веттика Хейно, а у него старушка мать. Полил сильный дождь со снежным зарядом. Хейно прикрыл мать плащ-палаткой, но ее срывал ветер... Люди утром не узнавали свои дворы: ведра, корыта все было раскидано. Потом некоторые находили свои вещи далеко от дома, в лесу.

Леса повалил ураган много, особенно в северо-восточной части острова. Правда, сломленный лес быстро убрали... Больно было смотреть. Тогда-то Хейно согласился принять маяк у старого маячника и переселился к нему.,. Никто до сих пор не знает, какая была сила ветра. Стрелка прибора остановилась на пределе. Дома шатались...

Хейно Веттика я впервые увидел вчера на пирсе, когда на остров пришла за скотом баржа из Пярну. Хейно с Юри осматривали доставленную на барже красную с белыми по

лосами пожарную машину. Маячник был человеком нерослым, с выцветшими словно от долгого глядения в море глазами.

Обратив внимание на его бушлат с разными пуговицами — морскими, армейскими и даже старинными, с гербом и драконом, я спросил его:

— На флоте служили?

— Нет, — ответил он. — Бушлат море выкинуло.

Он снова стал осматривать машину, а Юри, разматывая шланг, сказал вдруг:

— Вообще-то у нас даже старики не вспомнят, когда на острове был пожар...

— Машина положена по инвентарному списку, — сухо заметил Хейно, — у нас все должно быть как на материке. Хорошо, что теперь у меня есть помощник, — это он уже обращался ко мне. — Одному мне с этой техникой не управиться.

Осмотрев и проверив комплектность деталей, Хейно посадил нас в пожарную машину, и мы с колокольным звоном подъехали к усадьбе маяка. Дом был большой, свежевыкрашенный в коричневатый цвет. За ним на холме высилась красная стальная колонна маяка. От ворот к дому ве

ла бетонная дорожка, по краям которой стояли деревья со свисающими к земле от обилия слив ветками.

Хейно не торопился вылезать из кабины и, прислушиваясь к работе мотора, говорил мне, что эта усадьба построена в 1855 году и что раньше, в царское время, в этом доме была казарма. А начальник маяка был самым главным человеком на острове, и солдаты — их было три-четыре человека — работали на него: убирали дом, двор, готовили дрова. Вот как раз отец Нормана и нес службу в этом доме.

Выключив мотор, Хейно пригласил подняться на маяк.

Над тяжелыми стальными дверями маяка бронзовая мемориальная доска: «Маяк Рухну. В ознаменование 100-летия со дня постройки. 1877—1977 гг.».

— Как видите, вся колонна клепаная, — сказал Хейно. — Заклепки ставили вручную...

На другой доске французская надпись с датой постройки — 1875 год.

Наверное, — пояснил маячник, — изготовили конструкцию французы в 1875 году, а собрали маяк спустя два года.

Внутри пахло краской. Белые сте