Вокруг света 1980-08, страница 17

возле церквей, собирая подаяние у туристов. Стереотипная кротость в глазах, заученные движения, монотонное «да воздаст вам господь», едва монетка звякнет на дне кружки.

— Вам, должно быть, очень одиноко и скучно в этом мире, — задумчиво произнесла она.

— С чего вы взяли?

— Пойдемте с нами, и вам станет легче. Вы обретете покой и познаете истинное счастье, — серьезно продолжала девушка, глядя на меня ласковыми глазами.

— С кем это «с вами»?

— Мы называем себя «детьми бога».

«Дети бога» — религиозная секта, созданная неким проходимцем, американцем по происхождению, который именует себя Дэвидом Мозесом и которого уже несколько лет безуспешно разыскивает полиция за совращение малолетних, изнасилования и шантаж.

«Каждый член секты должен выполнять ежедневную норму сбора подаяний, превышающую 50 марок. Деньги сдаются пастырю, который пересылает их по инстанции. В конечном итоге они поступают в цюрихский или женевский банки. По оценкам, годовой оборот секты в Западной Германии в 1976 году превысил 10 миллионов марок, а состояние Дэвида Мозеса достигает 20 миллионов марок», — вспоминал я заметку в одном из журналов.

— Мы живем в колонии христианской молодежи неподалеку от Бремена, — между тем говорила девушка. — Люди у нас исключительно приятные, любящие друг друга и Иисуса. Мы живем полной, свободной жизнью, вдалеке от грязных компромиссов политических деятелей, князьков церкви и профсоюзов. Все наши помыслы направлены на то, чтобы творить добро...

Таких «колоний» в ФРГ насчитывается около шестидесяти. Живут в них группами по десять человек. Во главе группы — «духовный наставник», а точнее — надсмотрщик, которому беспрекословно подчиняются все «колонисты». Молодой человек, завербованный в минуту душевного кризиса в секту и чудом оттуда потом вырвавшийся, рассказывал: «Телефонные разговоры только с разрешения пастыря, да и они записываются на магнитофон. Письма перлюстрируются. Все личные деньги отбираются, так что даже газету купить не на что. По телевизору разрешается смотреть только те передачи, которые одобрил наставник. Вскоре я уже не знал, что происходит в мире...»

— ...Иисус. Во имя него мы должны бороться против любого зла в этом мире. М]ы отказываемся от всего и начинаем творить новую жизнь...

Империя Мозеса широко разветвлена. Например, неподалеку от Флоренции полиция обнаружила огромное

поместье, где специально отобранные красивые девушки обучались занятию «божьих рабынь любви». Сам же Дэвид Мозес в недавнее время обитал на фешенебельном португальском курорте Эсторил в роскошной вилле с театральным залом и оттуда слал послания в сорок стран, где имеются отделения его секты.

Я терпеливо слушал девицу. Лишь когда она, сочтя мое молчание за искренний интерес, предложила тотчас же отправиться в «колонию», возразил:

— Но я же не верю в бога.

— Вы и не можете в него верить! — радостно воскликнула она. — Разве можно верить в какого-то бездушного идола? — указала она на собор. — Мы откроем вам истинного Иисуса! Вы непременно в него поверите!

— Да нет, спасибо... Я уезжаю. Я иностранец.

— Это прекрасно! Наша организация открыта для всех народов и рас. Мы своего рода Ноев ковчег, который...

— Послушайте! Я коммунист. Из Советского Союза. Из Москвы. Понимаете?

Девушка осеклась. Лицо ее дернулось, в глазах вспыхнул ядовитый огонек.

— Ах" вот оно что! Надо было сразу сказать, а то морочил мне голову! — злобно произнесла она и, нецензурно выругавшись,, пошла прочь.

«Люди у нас исключительно приятные, любящие друг друга», — вспомнил я.

«КОГОУТЕК!

СДАЙ НАМ СВОЮ КОМЕТУ!»

Ни один гид не скажет: «Добро пожаловать в Бремен». Нет — «Вольный Ганзейский город Бремен». Современная вольность Гамбурга и Бремена, по сути, сводится к тому, что оба эти города входят в федерацию на правах земель, то есть имеют собственные конституции и собственные парламенты. В этом смысле особой разницы между многонаселенной Баварией и сравнительно небольшим Бременом нет. Гамбуржцы и бременцы в шутку называют свои парламенты «файер-абенд-парламент, то есть «парламент выходного дня», ибо все его депутаты осуществляют свои функции, так сказать, без отрыва от производства: в субботу или в будни с 16.00 до 20.00. Вот, пожалуй, и вся «вольность».

На Шпиталерштрассе я увидел у витрины с наиновейшей стереофонической аппаратурой... стйренькую раскладушку. На ней поверх одеяла возлежали два одетых молодых человека. Рядом стоял картонный щит, на котором было начертано углем: «Когоу-тек! Сдай нам свою комету!» — и чуть ниже: «Двое отчаявшихся студентов (студенты тоже люди!) ищут комнату. Согласны на любые условия!»

Заметив, что я остановился рядом, один приподнялся на локте:

— Имеете нам что-нибудь предложить? Нет? Ну и идите своей доро

гой! — с раздражением произнес он.

— Бездомные студенты? Знакомо,— задумчиво произнес Норберт Лауш-нер, студент экономического факультета Гамбургского университета, сын преуспевающего врача, к которому я однажды был приглашен в гости. — В Гамбурге еще ничего, а вот в маленьких университетских городках — в Тюбингене, например, где на семьдесят тысяч жителей около двадцати тысяч студентов, — с жильем особенно трудно. Кстати, половина студентов, бросающих учебу, делают это из-за того, что им негде жить. Вообще-то пустые квартиры есть, но большинству учащихся они не по карману: такое жилье стоит семьсот марок и выше, а стипендия — не больше пятисот семидесяти. Летом студенты спят на надувных матрасах в палатках в туристских пунктах, а зимой ночуют в автоприцепах на городских стоянках... Не знаю, может быть, это даже полезно — провести студенческие годы, как один мой знакомый, —-в деревянной будочке на берегу Эльбы? Без электричества, без водопровода и прочих удобств. Носить воду издалека, готовить обед на маленькой дровяной печурке, заниматься при свечах...

Вот моя подруга, — продолжает Норберт. — Отец ее зарабатывает всего три тысячи в месяц, трое других детей учатся... За квартиру она платит триста марок, двести уходят на очень скромное питание. Она беспрестанно где-то подрабатывает, приходит на занятия сонная... Жениться? Вы шутите. А на какие средства, спрашивается, я буду содержать семью?! Комета Когоутека, говорите? Остроумно! — помолчав, усмехнулся Норберт. — Почему Когоутека? Так он же сотрудник гамбургской метеорологической обсерватории. Тот самый Лубос Когоутек, который в 1973 году открыл новую комету...

Когда часом позже я снова проходил по Шпиталерштрассе, раскладушки с бездомными студентами уже не было. Едва ли им предложили жилье. Скорее всего подошел полицейский и велел свертывать свои манатки подо-бру-поздорову...

УЧИТЕЛЬ-БУЛОЧНИК

После Гамбурга, в котором многодневный пожар 1842 года почти не оставил памятников древней архитектуры, Любек поражает своей средневековой грандиозностью и цельностью. Рядом с ним меркнет даже заботливо отреставрированный и воссозданный Бремен. В Бремене ганзейскую первозданность сохранили лишь два отстоящих друг от друга-района, а тут — целый старинный город, с крепостными воротами, многими десятками древних улочек, над которыми парят исполинские соборы...

В воскресный день по узеньким

15