Вокруг света 1980-09, страница 40внутренних противоречий, а порой и соперничества? — Как правило, матадоры нечасто встречаются за пределами арены. Но это никогда не относилось ко мне, к Диего Пуэрта и некоторым другим нашим тореро. Конечно, когда мы выступаем друг за другом, каждому хочется затмить остальных. Однако после боя мы опять вместе, за одним столом, и друзья у нас общие. — А ты бываешь на «пласа де торос», когда свободен от выступлений? — Нет. Не потому, что завидую! Просто страдаю, наблюдая чужую кррриду. Кажется, я вел бы себя на арене иначе, вижу чужие ошибки, предугадываю, откуда матадору грозит опасность. Нет, уж лучше действовать самому! — Ну а какие твои выступления оставили в памяти особый след? — Любая коррида чем-то отличается от других, чем-то непохожа на предыдущие и последующие. Я убил на арене не одну тысячу быков, и каждый бой неповторим. Но некоторые оставили особые воспоминания... Это случилось в Мадриде. Был бой, в котором я победил — одного за другим — семь быков. Корриду проводили в благотворительных целях, весь кассовый сбор должен был пойти в фонд помощи беспризорным детям. Тогда я в первый и в последний раз вышел на арену в красном костюме, расшитом золотистыми нитями. Назад толпа вынесла меня на руках. — Говорят, что твой любимый цвет — бордо, — вновь включается в нашу беседу Хуан. — Это правда. Я почти всегда выступаю в костюме цвета бордо с золотым шитьем. Есть у меня и черный костюм, но, когда я его надевал, всякий раз быки подхватывали меня на рога. После четвертого я убрал этот костюм с глаз долой. Пако на минуту умолкает, потом бросает взгляд на меня и, улыбнувшись, продолжает: — А еще был такой любопытный случай. Ты ведь знаешь, французы — большие оригиналы. Так вот, однажды они попросили меня принять участие в... оперном спектакле. Ставили «Кармен». Дело было в Ниме, спектакль шел в развалинах древнеримской арены. В третьем действии на сцену вышел я. Следом туда же выпустили быка. Коррида была проведена по всем правилам. Только не под пассадобль, а под музыку Жоржа Бизе. Я сражался, а мой двойник — Эскамильо пел: «Тореадор, смелее!» — И часто ты выступаешь за границей? — Бывает. Это интересно мне самому: для меня спектакль переме щается с арены на трибуны. Реакция публики совершенно непредсказуема. Одни восхищаются корридой, другие ужасаются, но равнодушных не бывает! — А есть ли страны, куда ты мечтал бы попасть? — Есть. И первая из них — Советский Союз... По дороге в Мадрид Пако предложил: — Заскочим на минутку к гана-деро. Его зовут Мартин Власкес, и он чудесный человек. Его «ганаде-рия» — бычья ферма — поставляет быков для всей Испании и даже экспортирует за границу. В местечко Валь-де-Олива, где расположена ферма Мартина Влас-кеса, мы приехали под вечер. Гостеприимный хозяин, предупрежденный матадором по телефону, встретил нас на пороге своего дма. Он обнял Пако, пожал руку каждому из нас. И предложил, пока светло, осмотреть стада. Мы пересели в «джип» и двинулись. Первая остановка у изгороди, за которой паслись молодые бычки. Мартин открыл ворота, и мы въехали внутрь. Животные смотрели на нас с недоверием и не торопясь отходили в сторону. — Это мой молодняк, — пояснил ганадеро. И показал на вторую ограду — за ней разгуливали крупные животные. — А этим лучше поперек дороги не вставать... Давайте подъедем поближе. К моей машине они привыкли. Мы приблизились к изгороди, и все стадо повернуло головы в нашу сторону. Мощные фигуры быков фантастически выросли в последних лучах заходящего солнца. Я достал фотоаппарат. — Ни в коем случае! — схватил меня за руку Мартин. — Услышав щелчок, они разнесут ограду1 И «джип» не спасет! Ганадеро позволил сделать снимок, лишь когда мы удалились на расстояние, с которого животные вроде не могли услышать, как я манипулирую своим «Киевом-10». И все же, едва щелкнул затвор, два или три быка подняли головы и насторожились. Но мы уже выезжали через главные ворота... Мартин Власкес отпустил нас только после того, как мы осмотрели небольшую арену, специально оснащенную для испытания подрастающих животных на агрессивность. И вот снова за окном машины горы, долины, огни городков и деревушек, ' поля и леса. А в голове звучали слова Лорки, повторенные Пако Камино, когда мы отправлялись в обратный путь и он желал — и себе и нам — хорошей дороги: «Карта Испании — это шкура быка, не правда ли?» ГЛЕБ ГОЛУБЕВ [ZjMP ыстро убывали запасы пресной воды, хотя пред-t^M усмотрительный капитан принял меры для их пополнения сразу же, как повернули домой. Пошел дождь, и Чириков приказал собирать стекающую с парусов и снастей воду. У нее был горький смоляной привкус, но матросы только причмокивали и посмеивались: — Ничего! Здоровее будем. Подольше не сгнием. Но все равно пришлось воду экономить. Того ради ввели строгую норму. А вскоре капитан приказал два дня варить людям кашу лишь на обед и только каждый третий день давать ее, как раньше, и на обед, и на ужин. Тяжело приходилось. И так от нелегкой работы при холодной, дождливой погоде матросы ослабели, истощали. Но никто против обыкновения не ворчал. Все понимали: надо беречь воду. Хорошо, дров пока хватало. Радовался Чириков, что предусмотрительно взял их в это плавание побольше. Но и дрова следовало беречь, ведь к берегу пристать нельзя... Они вроде отвернули от земли в океан, пошли домой. Но чаемая Земля Американская, принявшая их так неласково, теперь никак не хотела отпустить. То и дело замечались признаки близкой земли: то чайки появятся или береговые уткнуто качается плавучим островком на волнах морская капуста. А то вдали за дождем и туманной дым-кой смутно замаячат горы. Это потому, что плывут они все еще вдоль берега, круто заворачивающего тут на запад полуостровом Аляска, как его потом назовут. Но Чириков и его штурманы еще не знают того. Ведь эти берега пока никем не нанесены на карты. В последний день июля с борта «Святого Павла» уже отчетливо увидели берег. И Чириков догадался, понял: это все та же Земля Американская, все время плыли они вдоль нее. День за днем все те же крутобереги и на них хвойные леса высокого росту. Места и тут, хотя заплыли уже гораздо северней, были веселые, богатые всякой непуганой живностью. На бкалах грелись моржи, сивучи, морские бобры. А вдоль берега плавали киты. Как жаль, что нельзя пристать и осмотреть эту землю получше. И воды бы набрали пресной — свеженькой, ключевой... Плыли все дальше вдоль берега, Окончание. См. № 7, 8 за 1980 год. 38
|